Дядя самых честных правил 10 - Александр Горбов
— А как насчёт моего дела?
— Мы доставим тебя в Каир, — без тени сомнения заявил он, — в срок. И отвезём обратно в Тобрук, когда ты закончишь свои дела. Чтобы между нами не было сомнений, мы принесём клятву. Ты пообещаешь сделать всё, что в твоих силах, ради нашего народа, а я доставлю тебя туда и обратно. Согласен?
Первым желанием было отказаться. Клятва? Подписаться на непонятную работу для мутного племени? Три раза ха! Лучше найду в Тобруке купца, идущего в Каир, Таня сделает ему внушение, и мы спокойно доберёмся до пирамид. А связываться с туарегами и их «вещими» снами — нет уж, спасибо! Но в тот момент, когда я открыл рот, собираясь отвергнуть предложение, меня изнутри толкнул Анубис. И тут же за спиной вождя соткалась призрачная фигура с головой шакала. Строго посмотрев на меня, Анубис указал на туарега и кивнул. Судя по тому, как стало горячо в груди, Талант настойчиво требовал согласиться. И я решил довериться ему.
— Согласен.
Вождь кивнул и достал небольшой мешочек. Развязал его и высыпал горкой между нами рыжий песок. Следом появился нож, покрытый сложной гравировкой, которым аменокаль чиркнул себя по ладони.
— Клянусь, что племя Ифорас проведёт тебя через пески в Каир за одну луну и привезёт обратно в Тобрук.
Капли крови упали на песок и мгновенно впитались. Я повторил ритуал вслед за ним, дав обещание помочь в меру своих сил. Затем мы пожали друг другу руки, смешивая кровь в двойной клятве.
— Да будет так!
Я замотал ладонь полоской ткани и залпом допил горько-сладкий чай.
— А теперь, — аменокаль поднялся, — нам пора в путь, чтобы успеть выполнить обещания.
* * *
Едва мы вышли из палатки, вождь что-то крикнул на своём языке, и лагерь превратился в гудящий улей. Туареги принялись быстро сниматься со стоянки: шатры сворачивались, пожитки складывались в мешки, тушились костры, а бурдюки наполнялись водой из колодца неподалёку. Я же сказал своим, что мы отправляемся в путь вместе с племенем, дал указание сгрузить наш багаж с арбы и пошёл прощаться с Роспильози.
— Увидимся, брат! — Медведь порывисто обнял меня. — Ты, главное, не попадайся мамлюкам и возвращайся живым. Вернёмся в Неаполь — отпразднуем!
— Ты тоже будь осторожен. Больше не связывайся с морскими колдунами.
— Ха-ха-ха! — он заржал как конь. — Это не я, это они со мной связываются. Не беспокойся, не построен ещё тот корабль, что меня утопит. Всё, — он сжал мне ладонь медвежьей хваткой, — бывай, князь!
— До встречи, Рыжий медведь!
Роспильози поцеловал руку Тане, тепло попрощался с «центурионом Деметрио», вскочил на коня и, не оглядываясь, уехал.
— Костя, смотри!
Таня схватила меня за руку, указывая куда-то в сторону. Я обернулся, пытаясь понять, что её удивило. Но там были только верблюды — туареги привели целую вереницу животных, на которых начали грузить сложенные палатки и прочий скарб.
— Ну, верблю…
У меня чуть глаза на лоб не полезли, когда я рассмотрел их в магическом зрении. Под лохматыми рыжими шкурами прятались маго-механизмы! Очень старые, с костями из бронзы, на какой-то странной деланной магии. Я ощущал эфирное излучение от многочисленных Печатей и Знаков, но не такое, как бывает от механических лошадей. С более грубыми пиками, рваной пульсацией и «шумящим» фоном, но без сомнения — это была работа деланного мага.
— Костя, мы должны посмотреть, как они устроены!
— Спокойно, — я взял девушку за руку и улыбнулся, — у нас будет полно времени. Никуда они от нас не денутся.
Я понял, что не ошибся, согласившись ехать с туарегами. Когда ещё я смог бы увидеть такое чудо? Нет, однозначно, Анубис был прав — это будет очень полезное путешествие.
* * *
Путешествие продлилось больше суток, с редкими привалами и остановками. Но не скажу, что оно было утомительно: сидишь себе на верблюде, покачиваешься в такт его шагов, то ли бодрствуешь, то ли дремлешь. Рядом с седлом приторочен бурдюк с водой, даже в жару остающейся прохладной. Очень медитативное занятие, должен вам сказать.
Кроме того, аменокаль взялся рассказывать нам с Таней об устройстве племени. Выше всех стоят имхары, те самые светлокожие туареги с орочьей кровью.
Имхары-мужчины занимаются только войной. Во-первых, это «реззу» — набеги на другие племена и оседлые народы. Угоняется скот, захватываются в плен женщины и дети, за которых потом требуется выкуп. Во-вторых, это охрана караванов, пересекающих пустыню. В-третьих, туареги частенько нанимались к правителям по обе стороны пустыни ради военных походов и добычи. В остальном же имхарам зазорно что-то делать, исключение сделано только для сочинения стихов.
А вот имхары-женщины в большинстве своём умеют читать и писать, ведут торговые книги, играют на странном музыкальном инструменте с одной струной и выделывают кожи для снаряжения.
Ниже имхаров стоят их вассалы, имрады. С кожей более тёмной и меньшей долей оркской крови. Они иногда тоже участвуют в набегах, но их дело — пасти и ухаживать за скотом.
Всю остальную работу на стоянках делают икланы. То ли рабы, то ли слуги, захваченные во время реззу, и их потомки. Соблюдающие обычаи племени и считающие себя туарегами.
Кроме того, были ещё «кузнецы» эна-дены. Ремесленники, влившиеся в племя со стороны и тоже ставшие туарегами. Именно они производили оружие, одежду и утварь для нужд всех остальных.
Странная иерархия, как по мне. И странный народ, силой вбирающий в себя людей, которые становятся его частью. Впрочем, они так живут веками, и не мне осуждать их уклад.
* * *
Едва под ногами верблюдов появился песок, как аменокаль объявил остановку и приказал разбить лагерь. Взяв с собой двух человек, он велел мне и моим спутникам следовать за ним и двинулся в пустыню.
Шли мы почти час, пока не добрались до красной скалы, одиноко стоящей посреди песка. Возле неё аменокаль остановился и приказал своим людям разжечь костёр. Сам он устроился возле огня, вытащил из мешка муку и большую деревянную
