Участковый - Павел Барчук
Бесов около минуты смотрел на меня молча, с абсолютно серьёзным лицом. Потом вдруг откинулся на спинку стула и громко, нагло расхохотался.
— Ты чего, служивый⁈ Порядочная нечисть своих не сдает! Ты же милиционер, вот и работай! Я тебе что, справочное бюро?
— Работать буду, не переживай. Всех вас тут на место поставлю. За себя лучше волнуйся. Ты же понимаешь, раз я знаю, кем ты являешься, и упоминаю в нашем чудесном диалоге Договор, то перед тобой не обычный участковый.
— Да понял уже, понял. Ты — Инквизитор. — Бесов последнее слово практически выплюнул. В его голосе прозвучала такая неприкрытая злоба, что я даже на всякий случай немного отодвинулся в сторону. — Вот только я ничего не нарушал! Ясно? Немного на прежнего участкового мороку напускал через оговоры. Так это все ради конспирации. Повадился этот Семёнов таскаться со своими нравоучениями. Одно по одному — иди, говорит, работать на завод. Или на птицефабрику. Нормально? Я же ради этого сюда, в мир Яви прибыл. Чтоб работать! Ага.
— К слову об Инквизиции…– я склонил голову к плечу и прищурился изучая Бесова.
В один момент физиономия «Бунши» поплыла, а нос начал трансформироваться в пятак. Ну точно! Если смотреть определенным образом, можно увидеть настоящий облик этой твари. Но для надежности лучше использовать отражение. Зеркала делают облик нечисти более четким.
— Почему ты назвал меня Инквизитором с таким выражением, будто я совершил что-то ужасное?
Бесов уставился мне прямо в глаза, а потом вдруг снова заржал. На этот раз веселился он долго, чуть живот не надорвал. Смех его был сиплым, как скрежет ржавого железа.
— Ха-ха-ха! Ой, не могу… — Бубнил нечистый сквозь хохот. — Ой, давно так не веселил меня никто… Ахахах! Почему, говорит…Ой, сил нет, сейчас лопну.
Мне пришлось почти пять минут слушать конский ржач и наблюдать, как Бесов прыгает на стуле, корчась от раздирающего его смеха.
Наконец, этот придурок прекратил кривляться, посмотрел на меня и совершенно серьезно сказал:
— Похоже, тебя очень срочно в командировку отправляли, лейтенант-салага! Так срочно, что самого главного не рассказали. Ну что ж… Разбирайся теперь. От меня подсказок не будет. Еще раз повторяю, порядочная нечисть с легавыми не сотрудничает.
Только я открыл рот, собираясь поднажать на Бесова, он вдруг резко сорвался с места, одним прыжком взлетел на стол, рванул рубаху, обнажая впалую грудь, и громко заорал:
— Парнишку терзал озверевший палач! Клещами рвал белую плоть…Давай, начальник, давай! Пытай меня! Ничего не скажу!
— Совсем больной? — Спокойно поинтересовался я. — Цирк этот заканчивай. Усядся, поговорим.
Бесов оскалился, обнажив все тридцать два зуба:
— Ух ты… Не повелся. Ну ладно. Поговорим.
Он спрыгнул со стола на пол, подтащил стул, плюхнулся на него. Потом подался вперед и наглым голосом добавил:
— Попался я. Черт с тобой. Твоя взяла. Вот только проступок мой не особо велик. Повторяю, прямого нарушения Договора не было. Чего тебе надо? Положил глаз на мой товар? Бери! Отстегну десять пачек «Мальборо» и пару кассет «Машины времени». Или наличкой желаете? Отсыплю три сотни, новыми, хрустящими!
— Ты мне что, взятку предлагаешь? — Я удивленно вытаращился на Бесова. — Серьезно? Обалдеть…
Анатолий Дмитриевич не ответил. Он внезапно вздрогнул, напрягся, а потом медленно повернулся в сторону окна, которое находилось ровно за его спиной. При этом вид у нечисти стал какой-то испуганный.
Я передвинулся вправо вместе со стулом. Бесов своей фигурой закрывал обзор, а мне хотелось понять, что там такого необычного он почувствовал или заметил. Да еще и затылком.
На окне, со стороны улицы, сидел огромный, черный ворон. Огромнейший! Просто пернатая зверюга какая-то. Дурацкая птица поворачивала голову то в одну, то в другую сторону и нагло пялилась на меня то правым, то левым глазом. При этом у ворона была такая по-хамски наглая рожа… или морда… Не важно! Он смотрел с издёвкой — вот в чем суть. Будто я — идиот.
— Какая бесячья птица… — Произнёс я вслух.
Затем резко вскочил, в два шага оказался возле окна, распахнул створку и…Шмяк!
Не знаю, что мной двигало. Честное слово. Затрудняюсь объяснить. Но…Я дал ворону такую звонкую оплеуху, что его с подоконника буквально снесло.
Птица, охреневшая от столь неожиданного поворота, возмущенно распушила перья и рванула ввысь, издавая звук, похожий на скрип несмазанной телеги.
Я закрыл окно и вернулся к столу.
Бесов сидел с неестественно прямой спиной, испуганно пялясь на меня круглыми глазами.
— Ты… ты его… ЕГО!…так вот… Затрещиной⁈ — Он мотнул головой, будто не веря самому себе, но тут же осёкся. Заметил мой внимательный взгляд.
— Кого «его»? — Ласково поинтересовался я. — Продолжай.
— Да никого! — Насупился Бесов. — Просто птица. А ты — псих, если с птицами дерёшься. Ясно?
— Ясно. — Согласился я, снова усаживаясь на стул. — Вот только быть психом сейчас лучше, чем спекулянтом. В СССР при такой профнаправленности ты априори заметная фигура. А заметность — это уже угроза конспирации и Договору. Вот как мы поступим, Бесов. Слушай мой приказ и запоминай. У тебя есть ровно двадцать четыре часа, чтобы найти себе официальную работу. Какую хочешь. Дворником, грузчиком, хоть библиотекарем — мне все равно.
— Да за шо⁈ — взвыл Бесов, подпрыгнув на месте. — Я ж не ворую! Веду свой маленький бизнес честно. А работать нам нельзя! Нечисть не пашет на людей! Ты сам-то понимаешь? Где это видано, чтоб бес среди смертных трудился? Мы, знаете ли, слишком духовны для физической работы!
— Твоя «духовность» нам обоим боком выйдет! Так что, либо ты завтра же отправляешься на работу и становишься примерным советским тружеником, либо я пишу рапорт наверх. И тогда твою «лавочку» прикроют вместе с тобой.
Вообще, конечно, я немного блефовал. Потому что не знал наверняка, что будет, если оформлю докладную на Бесова. И могу ли я ее оформить? А если могу, то как передать бумажку Лилу?
Красноглазая кураторша ни
