Винтажный бог - Ян Ван Прат
— Договорились, — я, наконец, долистал до места, где один из примеров состоял исключительно из чисел, скобочек и знакомых мне знаков. — Давай начнём вот с этого? И ещё. А где-то можно посмотреть, что такое компьютер? — спросил я и оглушительно чихнул. Эти книги явно были старше Саши в несколько раз. Не зная об их ценности, выбросил бы не задумываясь.
— Так! Ты чего такой смурной?
— Горло болит. И дышать тяжело.
— А ну покажь! На свет смотри! Не дёргайся!
Я сильно сомневался, что там что-то можно разглядеть. На лечение немагическими способами удалось насмотреться ещё в моём мире, там выживал сильнейший. Те отвары и мази, которые продавались я бы не стал использовать и в страшном сне. Хотя, некоторые знахари умудрялись подбирать верные комбинации лекарственных растений. Но исключительно по большой случайности. В остальном, однако же, процент успеха был невелик, а тем более, когда кто-то без знаний, просто насмотревшись на других, пытался подражать и лечить. Но раз бабушка хочет.
У меня было ощущение, что, как только я появился в этом теле, оно начало медленно меняться, подстраиваясь под нового обитателя, оптимальнее распределяя ресурсы. Так что в каком-то смысле, я должен был стать более живучим, чем Саша. Да и навряд ли бабушка попытается угробить своего внука.
— Простыл всё-таки. Эх, знала я, добром это не кончится. Гланды воспалённые. Будем лечиться.
— Как лечиться? Что такое гланды?
— Дядя Булат как раз сегодня баню топит. Собирайся, айда к нему. Хоть помоешься нормально, с больницы ещё ни разу не парился. Иди, собирайся
Бабушка, проигнорировав предыдущие вопросы, подкинула новых непоняток, ничего не став объяснять, лишь ткнула в направлении одёжного шкафа и отправила в комнату.
— Что значит «париться»? — уточнил я спустя пять минут.
Валентина Ивановна торопливо собиралась, хлопала дверцами в кухне, что-то складывая в матерчатую сумку.
— Собрался уже? На, здесь гостинцы, сюда вещи складывай.
— Что?
— Полотенце где твоё? Чистая одежда на смену? — закатила глаза бабушка. Мне показалось, или её мимика существенно обогатилась с того момента, как я впервые увидел её в больнице. Поначалу она только грустила и плакала, потом устало расстраивалась и пугалась моих вопросов, а вот теперь начала активно, как я недавно прочитал в художественной литературе, насмехаться.
— Зачем?
— Стоило похвалить — сразу решил похулиганить? — судя по интонации, бабушка начала терять терпение, а значит, настало время прекратить расспросы и просто выполнить инструкции. — Бери трусы, носки, полотенце и за мной.
* * *
Дойти до дома дяди Булата было делом пятнадцати минут. На соседней улочке, два переулка пешком, и мы на месте. До этого бабушка меня туда не водила, потому я с интересом всё рассматривал. И иную конфигурацию двора, более высокий и плотный забор, сквозь который ничего нельзя было разглядеть, не то, что у нас; тяжёлые, железные ворота, где калитка располагалась внутри правой створки, и, чтоб зайти, приходилось высоко поднимать ноги и наклоняться. Металл гулко за гремел, стоило мне запнуться. Зато внизу, под воротами оставалась очень узкая полоска, такая, чтобы куры, деловито прохаживающиеся по двору, не могли убежать, догадался я.
Почему-то факт того, что некие вещи делались одинаково и здесь, и в моём мире, заставлял меня улыбаться. Там тоже крестьяне выращивали крупных белых птиц, не умеющих летать, но спокойно живущих рядом с человеком. Собирали их яйца, а самих употребляли в пищу по большим праздникам.
Бабушкин дом был построен длинной стороной вдоль улицы, потому, чтобы попасть во двор, расположенный позади, нужно было пройти вдоль забора в обход одной из сторон дома. У дяди Булата же двор начинался сразу от калитки: большой, утоптанный, квадратный; справа — гараж, где стояла та знаменитая машина, на которой меня забирали из больницы, с другой стороны — склад и сарай для куриц. Вот они и расхаживали по двору, среди лоханок с едой и водой, подозрительно поглядывая на нас одним глазом.
Вопреки ожиданиям, в дом нас не позвали. Мужчина высунулся наружу и крикнул, чтоб мы заходили, всё давно готово. Я, было, поинтересовался: «Куда?», но бабушка уже засеменила внутрь двора. Мы прошли мимо крыльца, вдоль поленницы — да, у нас дома была точно такая же, — по узкому проходу между досок и инструментов, и остановились перед бревенчатым домиком. Одно малюсенькое узкое окошко, грубо обработанные брёвна. Дым из трубы удивил больше всего: зачем в такую теплынь печку топить? Дрова лишние?
— Не помнишь? — Валентина Ивановна дёрнула дверь на себя, ощутимо пахну́ло теплом, даже при том, что на улице было и так жарко, и в носу ударило запахом какой-то травы. Или скорее трав. Даже нет, чаем, словно где-то внутри стоял гигантский чайник со свежезаваренным травяным настоем. Правда, саму траву я не узнавал, но опасности от неё не исходило. Драконья интуиция и тут не подводила: мы могли обнаружить редкие растения по запаху, а также понять в каких комбинациях и для каких целей их лучше использовать. В сашином теле обоняние ощутимо притупилось, но иногда возникало с вот такими знаниями. Я подозревал, что постоянные тренировко разовьют и этот навык, но пока не выдавалось шанса проверить догадку. В данный же момент меня интересовал совсем другой вопрос. Зачем столько чая, и кто всё это должен выпить?
— Что? — кажется, я прослушал какие-то инструкции.
— Раздевайся и заходи, сейчас дядя Булат придёт и тебя попарит.
С этими словами она всучила тюк с полотенцем и одеждой, которой мы тащили из дома, и почти силком втолкнула внутрь. Даже хлопнула пониже талии, как, я видел по телевизору, делали маленьким детям. Воспринималось смущающе, но возмутиться я не успел. Дверь захлопнулась, и я остался в маленьком жарком помещении один.
Комнатка была явно нежилая: две узких лавки, застеленные грубой, застиранной тканью, охапка дров в углу, неаккуратно связанные букеты из каких-то зелёных веток на стене. На полу лежал полосатый коврик из какого-то тряпья; бабушка любила разрезать старые футболки и вязать из них такие вот половики. Видимо, это тоже было её изделие. Памятуя о том, как трудно мыть полы, я торопливо разулся. Чья-то пара калош стояла сбоку от входа.
Валентина Ивановна сказала раздеваться, больше ничего толком не объяснив. Не то чтоб я стеснялся наготы… Судя по наблюдениям, здесь это было в порядке вещей, но без одежды становилось зябко и как-то непривычно, что ли. Беззащитно. Словно потерял хвост или несколько пластин из шкуры,
