Его чужая истинная - Анна Григорьевна Владимирова
Он уводил меня в какую-то дыру-выход из тесного двора, окруженного домами, а я все оглядывался:
– Вы тут живете?
– Да. Хорошо, у Малька сегодня выходной.
– Подожди, стой! – рявкнул я. – Дай… оглядеться…
– Да, можешь подобрать камешек из нашего двора – она тут по всем наверняка походила, – ощерился Яр, – и проваливай.
Я ответил ему спокойным взглядом, но так ничего и не сказал. Хватит с меня трагедии с одним братом, с Яраном еще не хватало! Обернулся только посмотреть на двор еще раз и пошел восвояси.
Но ресурс я восстанавливал долго – ходил за Мальвой пару дней за гранью, не сводя с нее взгляда. Все равно никто не знает, а я имею право на слабость. Я так тогда решил. Мне все хотелось почувствовать, что те три месяца, что разделили нас, успокоили душу, и я мог соображать в ее присутствии трезво.
Но ничего не изменилось, даже стало хуже. Малек с каждым вздохом привязывала меня к себе снова. И я понимал, что готов уже тут и остаться – чесать вместе с ней ее собачонок, ждать сутками со смен, сидеть на унылых лавочках в парке всю жизнь с ней на руках и даже выслушивать ехидства невыносимого братца… Казалось, Мальва действительно чувствует себя здесь лучше, но счастливой она не выглядела. И меня не оставляло в покое, что я бы мог это исправить.
Только меня все же нашли – вычислили, примчались в Питер и напомнили про мои обязательства. Пришлось возвращаться и снова становится Повелителем.
С того дня прошло еще несколько месяцев.
– Давно не видел.
– Я не вижу ничего нового, – пожала плечами Дженна. – Она все еще в поисках… чего-то.
Я стиснул зубы, прикрывая глаза, но все же вопрос сорвался с губ:
– Винишь меня?
– Да. Ты – трус, Амал.
Спокойно, равнодушно, четко… Да, эта женщина восхищала.
– Только не ссорься с отцом, пожалуйста.
– Только не указывай, что мне делать, пожалуйста.
Дженна поднялась и направилась к выходу из моей гостиной, а я остался сидеть, пережидая, когда улягутся эмоции.
Трус? Быть может… Да, я боюсь не оправдать надежд отца и перестать быть опорой своему народу. Мальва не приемлет меня такого. Живет в какой-то щелке какого-то странного города, неприметная и тихая. Она тоже трусиха. Осталась бы со мной – стала бы поддержкой, не сбежала бы со свадьбы… может, и я бы не усомнился в том, что мы подходим друг другу.
А я не мог позволить себе ошибиться.
Только не я.
***
Арран
Мама вошла молча, поставила еду на подносе и, присев у моей коляски, заглянула в глаза. Я посмотрел в ее и первым не выдержал молчанки.
– Мам, что ты все хочешь увидеть?
– Тебя, – улыбнулась она. – Арран, уже полгода прошло…
– Да… – нахмурился я и отвел взгляд.
За окном все сыпал снег. Я любил такие дни, когда не видно неба. Тогда оно не напоминало мне, что когда-то мы были с ним на «ты».
Наша бойня с Амалом окончилась дерьмово. Для меня. Провалявшись месяц в больнице, я многое осознал. Самое главное – дракон, по сути, не такой уж всемогущий, как я думал. И Амал проучил меня за дело – не стоит лезть в пекло, если ни черта в нем не смыслишь. А ведь я всю свою жизнь чувствовал свое превосходство. Джиннов много, а я – один. Уникальный…
Осознание правды вышло горьким. Поражение превратило меня в инвалида, прикованного к креслу. Я не мог ходить. Не мог летать. Я даже обернуться в зверя не мог.
Я стал никем.
Но об этом никто не знал.
Мама с отцом никому не рассказали. Может, это и правильно. Сложно предположить, от чего станет больнее – от того, что Амал будет мучиться чувством вины, или от того, что я буду знать, что навсегда сошел с дистанции в нашей конкуренции.
Я знал, что Амалу не все равно. Несмотря на то, что я едва не убил его, он пришел в больницу. Ему никогда не было плевать на меня. Он просто знал, что я еще покажу себя во всей красе, и ему придется с этим что-то сделать. Странно было бы ожидать чего-то хорошего от случившегося.
– Врачи говорят, что лучше не будет, да? – грустно усмехнулся я.
Ее взгляд потух. Она присела на кресло рядом и положила мне руку на колено.
– Знаешь, Аршад тоже провел немало времени в инвалидном кресле…
– Я – не Аршад, у меня нет такой силы духа, как у него…
За это время я и к отцу Амала проникся уважением. Он боролся за свою избранную до последнего вздоха, не пожалел ничего – отдал силу, поставил на кон все, кем был. Восхищение, вот что я испытывал. Он заслужил то чудо, которое произошло с ним.
– Мам, отец говорил, что я решил перевестись из университета Швейцарии куда-нибудь? – решил сменить тему.
Я пропустил полгода учебы, но, несмотря на то, что сдал все экзамены, мне не хотелось возвращаться на учебу инвалидом. Мне обещали все условия, но меня это не устраивало. Мне хотелось куда-нибудь, где меня не знали прежним.
– Почему? – удивилась она.
– Потому что там меня знают, а я… Я пока не знаю, на что буду способен в этом виде. О хирургии можно забыть.
– В хирургии разве не руки важнее?
– Там стоять нужно часами.
– Уверена, есть способы…
– Нет, мам, – усмехнулся я. – Я хочу продолжить учебу. Может, найду себя в каком-то другом направлении, учитывая физическое ограничение. А там посмотрим, на что сгожусь.
– Мы с твоим отцом не говорили об этом…
– Он предлагает Питер. В филиал его института.
– Неплохой вариант, – нахмурилась она и закусила губы.
– Я хотел еще раз тебя поблагодарить за все.
– Тебе не за что меня благодарить. – Она поднялась и обняла меня. – Это просто твой путь, мой милый.
Просто путь…
Боюсь, что на этом пути я оставлю лишь след ползущего тела. И Мальве я такой тем более не нужен.
***
Мальва
Первая весна в Питере застала нас с Яриком вымотанными. И если Ярик еще держался, успевая делать все дела едва ли не разом, то я спала на ходу. Работы было невпроворот. Я отказывалась от новых клиентов, но многие не понимали отказов вообще. Иногда мне предлагали какие-то немыслимые деньги, поджидали у дверей студии, звонили, хамили, писали скверные отзывы в сети… А еще
