Дядя самых честных правил 10 - Александр Горбов
— Продолжай, Костя.
— Я произвёл осмотр поднятых ребёнка и женщину. Эфирное поле не соответствует обычным заложным мертвецам — показатели где-то на двадцать градусов сдвинуты в сторону живых. По утверждению Орсо Роспильози, они не помнят происходящие события и не замечают течения времени.
— Готлиб?
— Это обычная практика, моя госпожа, — забормотал Джурьефф. — Господа, заказывающие поднять кого-либо, не хотят, чтобы их подопечные беспокоились о насущном. Они должны радовать, а не задумываться над бренностью бытия. Да и зачем мёртвым суета живых?
— Скольких ты поднял таким образом?
— Не могу точно сказать. Заказы случаются не так часто, как хотелось бы, и нерегулярно. Сложно вспомнить, за столько лет их уже прилично накопилось. Но у меня есть записи, я могу подсчитать…
— Ты запирал души, когда эти люди ещё были живы?
— А как иначе⁈ — Джурьефф вскинулся и захлопал глазами. — Огромная экономия сил и времени! К тому же так тела сохраняют большую естественность, не подвергаясь воздействию посмертия. Они даже остаются тёплыми! Я сам разработал уникальную, не побоюсь этого слова, методику. Основываясь на опытах с телами кадавров, я придумал несколько замечательных методов, позволяющих…
— Хватит. — Хозяйка поднялась с трона. — Я сама должна увидеть твою работу. Будьте оба здесь, пока я не вернусь.
И она исчезла, оставив после себя только клочья сырого тумана.
Джурьефф вздохнул и укоризненно посмотрел на меня.
— Ну зачем вы так, Константин Платонович? Сразу к начальству, жаловаться. Надо было написать мне, что есть проблемы. Я бы сам разобрался с этим Роспильози! А теперь у меня будут неприятности из-за вас.
— Из-за меня⁈
— А из-за кого? Я с вами по-дружески, исключительно из лучших побуждений, поделился контактом этого неблагодарного Роспильози. А вы низко использовали его…
— Глеб Андреевич, прекратите. Вы что, считаете, что я вас подсиживаю? Может, хочу ваш замок отобрать? Окститесь! Я в вашу Европу даже за десяток замков, как у вас, не поеду. У меня своё княжество, если вы не забыли. И я собираюсь ехать туда, а не в вашу Пруссию. Никакого интереса устраивать вам неприятности у меня нет.
— Тогда бы и решили вопрос со мной лично. Ничего, потерпели бы ещё полгодика, всё равно мёртвые.
— Мне кажется, ты стал забывать, для чего назначен некромантом.
— И не тыкай мне, молокосос! — взорвался Джурьефф. — Мало того, что подло нажаловался, так ещё и хамишь!
Джурьефф ошибся — я молчал, а говорила Хозяйка, появившаяся за спиной прусского некроманта. Узкая ладонь с длинными пальцами легла ему на плечо, и узорный иней побежал по одежде.
— Ты разочаровал меня, Готлиб.
Он понял свою ошибку и вздрогнул всем телом.
— Госпожа, я…
— Молчи. Ты зарвался и забыл, зачем я дала тебе силу. Для своей забавы насильно поднимал души, нарушая порядок. Тебе придётся задержаться здесь для обстоятельной беседы.
Джурьефф поник и больше не проронил ни слова. Его глаза покрылись колючими иголочками инея, а тонкие губы посинели.
— Костя… — Взгляд Хозяйки обратился на меня. — Возвращайся, ты выполнил свою работу.
— Прошу прощения, — я поклонился, — что мне делать с женщиной и ребёнком? Я не могу оставить их в таком состоянии.
— Уведи их за грань, некромант. Обещаю, что путь их будет лёгок.
— Было бы справедливо…
Хозяйка улыбнулась.
— Справедливо? Давно не слышала этого слова. И что бы ты сделал?
— Вернул их к жизни. С вашего разрешения, разумеется. В качестве награды за годы мучений.
Несколько мгновений она смотрела на меня, будто изучая. Или раздумывая над приговором.
— Я не судья, Костя. Справедливость — не в моей власти. Я никого не сужу, только забираю. Впрочем, в твоих словах есть доля истины: срок их жизни должен был быть иным. Так что я говорю тебе: можешь попробовать. У тебя есть моё разрешение. Но время им ты отмеришь из своего чёрного песка.
Я поклонился. А затем сделал шаг назад, возвращаясь из-за грани в реальный мир.
* * *
Короткая южная ночь всё ещё не закончилась, будто ожидая развязки этой истории. Луна уже закатилась, и к домику я шёл по свету из маленького окошка. Деревья теперь стояли печальными вдовами, едва слышно шепча листвой. А поле под тёмным небом стало напоминать бездонный океан, застывший в ожидании грозы. И только звёзды, молчаливые провидцы, многозначительно перемигивались между собой.
Орсо Роспильози встретил меня в дверях. На несколько мгновений он застыл в проёме, напряжённый и хмурый, словно собирался встать стеной и не пускать меня внутрь. Но затем сник и шагнул в сторону, освобождая проход.
— Им не будет больно? — шёпотом спросил он.
— Отойди к тому дереву, Орсо. И даже не смотри в эту сторону.
Шаркающей походкой он побрёл прочь, совершенно не напоминая в эту минуту прежнего Медведя. А я вошёл в домик и закрыл за собой дверь.
Женщина стояла в оцепенении посреди комнаты безвольно опустив руки. Девочка стояла рядом, держась за юбку матери. Она смотрела на меня чистыми голубыми глазами и улыбалась без тени страха.
Я присел на корточки и поманил её.
— Иди сюда, маленькая.
Она отпустила мать и подбежала ко мне.
— Я тебя знаю, — она хихикнула. — Ты мне снился.
— Тогда ты знаешь, зачем я здесь?
— Ага, — девочка улыбнулась ещё шире, — он сказал, что ты всё исправишь.
— Кто сказал, милая?
— Белый дяденька с шестью крыльями. У него очень смешное имя, только я его обещала не говорить.
Я протянул руку и погладил девочку по голове.
— Правильно, если обещала, то нужно держать слово. А теперь закрой глазки и считай до десяти. Ты же умеешь?
— Умею! Меня мама научила!
— Тогда зажмурься и начинай считать.
— Uno!
Анубис, возбуждённый и дрожащий от нетерпения, только этого и ждал. В мои ладони полилась сила тяжёлым мощным потоком.
— Due!
Я вскрыл оковы, которыми Джурьефф сковал души.
— Tre!
Тараном выбил магические конструкты, превращавшие живые тела в бессмертные куклы.
— Quattro!
Сжёг некротическую вязь, написанную особыми чернилами на языках у девочки и матери.
— Cinque!
Вынул из их сердец эфирные «гвозди» стазиса.
— Sei!
Взял девочку за руку и улыбнулся.
— Sette!
Отсыпал чёрный песок, без сожаления и сомнений. И обрушил на них чистую силу, все
