Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
Значит, все-таки не туристы донимали Козлова. Интересно, поднялся ли фотограф наверх? Встретился ли с призраком? Жив ли?
Окно на первом этаже распахнулось, и в квадрате рамы показался довольный Йося.
– Входная дверь не открывается, но я помогу тебе залезть. Только подай кроксы. А то знаю я эти тихие районы: оставишь хорошую вещь – сопрут за секунду.
Полина догадалась, что речь идет о тех белых чудовищах, которые Йося таскал на ногах. Немного посомневавшись – стоит ли приносить обувь подчиненному? – она все-таки сходила за кроксами. Выражение ее лица явно давало понять, что она делает это в первый и последний раз.
Забрав обувь, Йося протянул руки, схватил Полину за талию и затащил внутрь. Она резко вдохнула от неожиданности и возмущения, но ничего не сказала – отвлеклась на запах. От компаньона солоновато тянуло по́том, но куда сильнее – сосновым бором на излете осени. Древесная кора, влага на прелой опавшей хвое, густое смолянистое спокойствие. То ли необычный парфюм, то ли так пахла кожа. Дикий и неуместный запах – тут, в каменной перчатке города. Полина отпрянула, развернулась и чеканно пошла к двери, поправляя на ходу выпавшую прядь. Впрыгнув в кроксы, Йося пошлепал рядом.
– Спасибо, что впустил, – сухо сказала Полина, когда они вышли на лестницу. – Но впредь слушай, что тебе говорят. Что я тебе говорю. Не стоило рисковать, был другой способ попасть в студию.
– Интересно, какой же?
– Ждать и дождаться. – Они миновали пролет. – Я видела два возможных варианта. Первый: кто-то приходит, я даю ему денег, и нас впускают без лишних вопросов. Второй: Ипполит Аркадьевич включает дома свой второй телефон, созванивается с заказчицей, и она уточняет, как попасть в студию.
– И как бы Ипполит передал инфу… – Проглотив слово «нам», Йося качнул головой. – Ну да. Жека.
Будто в подтверждение Полининых слов, из его кармана донеслось тихое «ж-жу».
– Мм. – Коротко взглянув на экран, он хмыкнул и провел ладонью по волосам. – У таких, как ты, всегда есть план, так?
– Да, есть. Его первый пункт, когда имеешь дело с людьми, – это терпение. А когда с призраками – внимательность.
– С призраками, ага, – фыркнул Йося. – Ну а с оборотнями – не забыть антигистаминное, чтобы не замучила аллергия на шерсть.
Полина пожала плечами: поводов для веселья она не видела, но кто их, медиумов, разберет. Вероятно, вызов духов и общение с ними накладывает некоторый отпечаток на людей. Даже папа порой вел себя странно…
Стиснув зубы, Полина приказала себе не думать об отце. Слишком часто она обращалась к нему в мыслях, а потом бродила по кладбищенским тропам в тревожных снах – и все искала, искала ту самую могилу. Ее поиск грозил большими и непредсказуемыми переменами, а потому искать ее не следовало. Ни в сновидениях, ни тем более наяву.
Одна лестница сменилась другой, более узкой, и Полина с компаньоном добрались до башни. Дверь в студию оказалась не заперта. Зайдя внутрь, Полина сразу заметила ступени, ведущие вверх: путь на крышу. В оконный ряд лился холодный свет: серебро раннего утра, которое иные ценят выше дневного золота.
В студии было чисто и степенно. Никаких пустых бутылок, гор окурков и пропотевших диванов, сочащихся похотью. Запах тоже стоял приятный: из ароматического диффузора тянуло цветущей липой. Легонько кольнула совесть: Полина ожидала увидеть гнездо порока, хотя совсем не знала Козлова. Помнила лишь его желтоватое лоснящееся лицо, масленый взгляд и громоздкую фигуру. А еще то, как он постоянно облизывал губы, разглядывая девушек. Может быть, это ничего не значило. Полина не была сильна в невербальных сигналах.
Она внимательнее оглядела пространство. На дубовом столе стопками лежали артбуки. Возле окон стояли кожаные кресла. С потолка свешивалась золотистая геометрическая люстра в стиле ар-деко. Во всем чувствовалась продуманная солидность. Только от горчичной тканевой ширмы с вышитыми аистами, отгораживающей часть студии, веяло непонятной тревогой. Полина заглянула за нее: там стояла аппаратура – объективы, светильники, штативы, зонтики, мониторы, громадный принтер. Много всего. В том числе черный фотофон на металлической стойке. Пальцы уцепились за плотный виниловый край, отогнули, открыв взгляду темноту между фоном и стеной. Там лежало что-то. По размеру и форме – колесико от чемодана. Предмет когда-то был ярким, но теперь зарос пылью.
Опустившись на корточки, Полина провела пальцем по находке – и на нее уставились два белых каплеобразных глаза. Ни радужки, ни зрачков, но все равно узнаваемо. Сбоку свешивалась веревочка.
– Надеюсь, ты там не дохлую крысу с таким интересом разглядываешь? – спросил Йося.
Оставив непонятный предмет, Полина выпрямилась и указала на лестницу.
– Пойдем наверх. Только осторожно.
Крыша напоминала перевернутую тарелку. Ограждение выглядело совсем ненадежным, а кое-где и вовсе отсутствовало. Легко можно было представить, как отсюда не раз и не два прыгали отчаянные самоубийцы, снося на своем пути хлипкую ограду. А вот Даниил Козлов кончать с жизнью точно не собирался, хотя находился на самом краю башни.
Полина застыла, с хмурой внимательностью изучая открывшуюся картину.
Йося лез следом и без умолку тараторил:
– Ты была на крыше Зингера? Нет? Как-нибудь проведу. Надо же хоть раз в жизни почесать пятку женщине, держащей земной шар. Кстати…
Он осекся.
Значит, тоже увидел.
На краю крыши, раскинув руки, крестом лежал фотограф. Синеватое лицо опухло и покрылось мелкими разрывами. Из-под задранной рубашки, мокрой и прилипшей к телу, набок свешивался вздутый живот. К речному запаху примешивался резкий душок сероводорода, сигнализируя, что разложение идет по плану. Трупное окоченение успело сойти на нет: вероятно, тело пролежало на открытом воздухе больше трех суток. Несмотря на жуткий вид, Полина узнала Козлова.
Вокруг фотографа валялись какие-то черно-белые листки. Он лежал в них, словно добыча в огромном гнезде. Казалось, вот-вот прилетит грифон и начнет трапезу.
Йося пробормотал: «Батат» – и странно булькнул. Полина не стала оборачиваться: если компаньона вырвет, ей лучше этого не видеть. Вспомнив про отцовскую флягу, она спросила через плечо:
– Воды?
– Н-нет.
Недалеко от трупа стоял штатив с фотоаппаратом – объектив был таким длинным, что напоминал телескоп. Направлен он был не на реку, а на дома. Возможно, Козлов снимал зеленые луковки храма Благовещения. Или ловил, как сонное рассветное солнце растекается по лоскутному одеялу крыш. А может, подглядывал за соседями.
– Когда придешь в себя, включи фотоаппарат и посмотри, не снял ли он убийцу, – проговорила Полина.
Она не надеялась на
