Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
Призрак застыл и чуть склонил голову, словно приглядываясь к алой перчатке.
– Защита, – выпалил над ухом Йося, и Полина опалила его взглядом: почему не ушел? – У тебя есть какая-то защита? Крест, святая вода? Соль, железо? Что там еще? – Из него посыпались все знания, почерпнутые из популярных фильмов и книг.
– Есть рука и считалочка.
– Шутишь?! – Компаньона трясло.
– Сам же сказал, у меня нет чувства юмора.
– Возьму свои слова назад, если ты сейчас достанешь огромное распятие! – скороговоркой проорал Йося. – И лучше бы оно стреляло!
– Уходи отсюда, – повторила Полина и потянула за перчатку.
Призрак, тряхнув волосами, заговорил. Для человека, потерявшего кусок челюсти, это было бы проблематично, но не для потусторонца. Звук шел из смятой грудной клетки: пробирался сквозь кости, остатки плоти и ветошь одежды. Голос был легкий, как рыбацкая сеть, и такой же опасный. Того гляди запутает, затянет да и выдернет на потусторонний берег.
– Могу рассказать, от чего помер толстобрюхий. – Призрак качнул головой в сторону трупа. – Интересно?
«Гниль, точно гниль», – поняла Полина. Она быстро взвесила все за и против: стоит ли вступать в беседу? Научный интерес и здоровая осторожность схлестнулись внутри.
– Это и так ясно. – Сунув перчатку в карман, Полина сжала кулак, не давая лучам вырваться на свободу. – Ты его задушил.
– Не-ет.
Белесый червяк выпал из его тела и растаял в воздухе. Полину это не удивило: разумеется, личинки cynomyia mortuorum[5] не были настоящими и состояли из той же сверхъестественной материи, что и тело призрака.
– Но я видел, кто это сделал, – продолжил потусторонец. – Могу рассказать.
– А взамен, – Полина все еще взвешивала: стоит ли продолжать разговор, – попросишь не отправлять обратно в ад?
– Ада нет, милая герлица, как и рая. Все мы остаемся тут: где родились, там и пригодились, а где отдали концы, там навеки мы жильцы. – Призрак издал свистящий смешок.
Полина удивилась его осведомленности, но виду не подала. Действительно, любое место, где когда-либо умирали люди – то есть буквально каждый уголок планеты, от Северного до Южного полюса, – сохраняло на себе незримый отпечаток былой жизни. Своеобразную вмятину, которую, как форму для гипса, могла залить призрачная материя.
Это и усложняло, и упрощало жизнь охотников. С одной стороны, потусторонец мог появиться где угодно, стоило лишь там вырасти градусу негатива. С другой, призрак всегда оставался привязан к месту смерти.
– Хотя бывает и по-другому, – вдруг добавил потусторонец.
Направив на Полину подвижную тьму глазниц, он проскрежетал:
– Ты же убийца. Серийная убийца таких, как я. А убийцы всегда знают своих жертв. Это мне и надо: чтобы ты поделилась информацией.
Как осмысленно, как гладко говорила гниль. Пассажиры и нарциссы так не умели. Зацикленные на своем состоянии, они бесконечно отыгрывали одни и те же сценарии. Гниль была умнее, хитрее, и это Полине совсем не нравилось. Она встречалась с этим семейством всего трижды за десять лет.
Папа называл их гнилью за внешний вид, но Полина вкладывала дополнительный смысл: гнилыми были не только тела, но и слова.
Они знали, что мертвы, в отличие от пассажиров. Они не упивались своим состоянием, в отличие от нарциссов. Гниль хотела что-то изменить. А каждый, кто жаждет перемен, потенциально опасен.
Полина, осторожно пошевелив пальцами, крепче стиснула кулак. Руку грызло и морозило изнутри: магия чуяла потусторонца и хотела с ним покончить. В черных венах пульсировала золотая сила.
– Я могу избавить тебя от страданий. Может, рая или ада нет. Покой – есть. – Полина внимательно наблюдала за призраком. – Расскажи, что здесь случилось, и тебе больше не придется сидеть на этой крыше.
Потусторонец качнулся. Левый край рта пополз вверх и приоткрылся, обнажив пару целых зубов и ряд жалких осколков.
– Нет, герлица, ты не поняла. Я не ищу покоя. Мне нужно знание. – Призрак дернул остатками шеи, точно разминаясь после тяжелого дня, и бусины тихо стукнули друг о дружку. – Я хочу знать, как он это делает? Тот, кто пришел сюда. Тот, кто прикончил толстобрюхого. Тот, у кого много лиц.
– Многоликий? – выдохнула Полина.
Призрак дернулся, и тьма плеснула из глазниц, точно крепкий кофе из крохотных чашек. Рот снова пришел в движение, изогнувшись кривой и дрожащей волной. Кисти рук, обглоданные временем, дважды провели по штанам: потусторонец будто вытер с ладоней несуществующий пот.
– Зна-аешь. В ку-урсе… – протянул он. – Расскажи. Расскажи мне все!
Призрак раскачивался из стороны в сторону – так люди, нетерпеливо ожидая чего-то, переминаются с ноги на ногу. Черви бешено вертелись на кусках мяса, точно их бросили на сковородку. Волосы шевелились – теперь они напоминали не бумагу, а мелких, проворных змей.
Раскачиваясь влево-вправо, потусторонец понемногу продвигался вперед, и это не ускользнуло от внимания Полины. Внезапно она почувствовала, что ток энергии в руке снизился. Золотые нити, будто устав ждать, начали затухать. Раньше такого не случалось. Впрочем, прежде Полина никогда не сдерживала их так долго. Увидев призрака, она пускала в ход оружие. Даже пассажирам, которых можно было одолеть без помощи руки, нередко доставалось по лучу или парочке.
Гниль подтвердила Полинину догадку: не Ромаша и не его супруга задушили рыжеусого. Похоже, это сделал Многоликий. Он пришел в дом с привидениями, заманил туда следователя и велел хозяевам не убивать его – так как хотел сделать это сам. Полина нахмурилась: ерунда какая-то. Потусторонцы не будут слушаться человека, если тот, конечно, не угрожает им расправой. Многоликий сумел запугать их. Вероятно, у него есть для этого средство.
А еще эти вырванные глаза…
Загадка сгустилась, как туча. Только одно оставалось очевидным: Многоликий был человеком. Иначе не смог бы побывать и за городом, и на крыше Васильевского острова.
– Расскажи, что здесь случилось, – потребовала Полина. – Все, что знаешь о Многоликом.
– Не-ет, – напряженно протянул призрак, – ты первая.
Полина поморщилась, чувствуя растерянность и раздражение. Вести переговоры с потусторонцами она не умела. Не продолжать же, право, как заведенная: «Нет, вначале ты!» К тому же Полина ничего не знала о Многоликом, но не спешила признаваться: неизвестно, как на это отреагирует гниль.
Можно решить все привычно: оглушить, лишить сил и посмотреть, будет ли призрак упорствовать дальше. Полина слегка тряхнула рукой, приводя ее в чувство, и от гнили не ускользнуло это движение. Левая сторона рта оскалилась, взметнулись волосы-змеи. Воздух наполнился удушливым напряжением. Полина изготовилась.
– Пис, ч-чувак. К-клевое у тебя «море разливанное», – раздалось сзади.
Йосин голос дрожал, а сказанное, очевидно, было бредом насмерть напуганного человека. Сленговое словечко
