Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
– Иосиф, – окликнула Полина.
Он встряхнулся и, выронив снимок, механически поправил:
– Йося.
– Надо уходить. – Она натянула перчатку. – Только сделаем кадры для отчета. Не мог бы ты сфотографировать труп и отправить фото Ипполиту Аркадьевичу?
Йося молча протянул ей телефон. Полина отступила на полшага:
– Нет, сделай сам, пожалуйста.
Компаньон, не глядя на тело, пару раз стукнул пальцем по экрану смартфона. Показав результат Полине – снимки получились смазанными, но удовлетворительными, – он послал их Ипполиту Аркадьевичу, сразу удалил из галереи и поплелся к люку. Одна нога в обуви, вторая в носке. Поглядев ему вслед, Полина тяжело вздохнула, пробормотала: «Самый последний раз» – и подхватила потерянный крокс.
Какое-то время Йося угрюмо молчал, но умение держать рот на замке явно не входило в число его добродетелей.
Когда они с Полиной вышли из студии, он процедил:
– Цветы, значит. Ты поставляешь Губеру цветы. Так сказать, из сердца и из почек дарю тебе цветочек.
– Как ты уже понял, я не поставляю цветы. Даже не убираю помещения, хотя это ближе. Я убиваю призраков, – спокойно отозвалась Полина. – К слову, у них нет ни почек, ни сердец. То, что ты видел, было имитацией. На самом деле призраки выглядят как бесформенные сгустки материи. С подачи Шарля Рише, ученого-физиолога, ее принято называть ectoplasm – от древнегреческого…
– А фотограф? – перебил Йося; в голосе звучала надежда. – Тоже имитация?
– Нет. – Полина села на подоконник открытого окна и спрыгнула на асфальт. – Он был настоящим.
Йося вылез следом. Согнувшись пополам, уперся руками в бедра и шумно выдохнул. Его не вырвало во второй раз – это был добрый знак. Полина подумала, что Йося только что пережил самый темный час в своей жизни. Нечто подобное она испытала, когда ей было восемь.
– Никогда еще фраза «выйти в окно» не звучала у меня в голове так оптимистично. – Йося распрямился и, поежившись, застегнул куртку. – Что теперь?
Покусав изнутри щеки, Полина ответила:
– Поедем домой.
– Я все еще твой компаньон?
– Это ты мне скажи. – Она прямо и строго посмотрела ему в лицо.
Да, Йося обманул ее: он не был медиумом и ничего не знал о призраках. Также не стоило забывать, что он целился в нее из пистолета, пусть и ненастоящего.
С другой стороны, Йося не сбежал, заговорил зубы призраку и вытащил Полину из-под трупа.
А еще – рука. Конечно, рука. Всегда рука. Она выбрала его – так же решительно, как когда-то определила Полинину судьбу. У золотой магии, пожалуй, был единственный изъян: с ней невозможно было спорить. Дети, бунтующие против родителей, по крайней мере имели возможность донести свои мысли – и уже потом топать ногами и валяться по полу. Не подчиняться легче, когда на твое: «Не буду!» – заявляют: «Нет будешь!» А что делать, если крик улетает в пустоту? Имеет ли смысл кричать?
«Я дам ему шанс, но только из-за руки, – сказала себе Полина. – Магия выбрала Иосифа, а иначе я бы мигом отправила его обратно в обдуваемый всеми ветрами панельный дом и немедля забыла о нем». Конец предложения звучал фальшиво, но она велела себе не обращать на это внимания. Главный вопрос, который Полина задавала себе сейчас, звучал так: «Выдержит ли он снова?» Когда они опять столкнутся с потусторонцем, когда окажутся в опасности, когда воздух затрещит от ужаса… что сделает Йося?
– Поедем, – компаньон кивнул, – домой.
* * *
Три часа сна пролетели, словно вихрь черно-белых снимков, и оставили такое же тревожно-гнетущее чувство. Полина, как всегда, проснулась сама по себе, без будильника, это было делом привычки. Какое-то время она лежала в постели и думала про Многоликого, убийства и найденные глаза, лежащие сейчас в отсеке для овощей. Последовательность действий постепенно прорисовывалась в голове.
Перво-наперво: передать обе находки Губернатору, сказав, что забрала их из соображений сохранности – чтобы улики не сгинули во время схватки с призраками. Второе: донести до заказчика мысль, что поиск людей не входит в ее обязанности. Конечно, оба дела так или иначе были связаны с призраками: следователь пропал на даче с привидениями, а фотограф жаловался на потустороннюю активность. И все же два последних заказа сильно отличались от того, чем Полина занималась обычно. Наконец, третье (она тяжело вздохнула): продолжить расследование. Свое, независимое. То, что она узнала про Многоликого, нельзя забывать или откладывать в дальний ящик. Если он действительно призрак и может перемещаться куда заблагорассудится, проникать в любые дома, быть свободным от якоря…
Чувство неминуемой катастрофы надвинулось на Полину, точно гигантский айсберг. Она резко села в кровати и, размяв руку, натянула перчатку. Как бы ей хотелось сейчас, чтобы отец был рядом.
«Если будет худо, – прозвучал в голове знакомый голос, – если почувствуешь, что теряешь силы, обратись за помощью. Запоминай: Литераторские мостки, дорожка близ Волковки, провалившаяся могила под белой плакальщицей».
Полина встряхнула головой, поправила непослушную прядь и спустила ноги с кровати. Нет уж, ей еще не настолько худо. Внутри теплилась надежда, что Многоликий – все-таки человек. Только необычный. Тот, кто постоянно соприкасается с миром мертвых, а потому носит на себе его незримый след. Либо медиум, либо охотник. Кто-то вроде нее самой.
Правда, прежде Полина не встречала никого похожего. Никого, кому подчинялась магия. Все охотники, о которых она слышала от папы, входили в общество имени Дмитрия Менделеева и не обладали сверхъестественными способностями. Да и не охотились они в прямом смысле слова – лишь запечатывали места, где призраки проявляли активность. В крайнем случае могли отправить восвояси какого-нибудь квелого пассажира. Менделеевцам крупно повезло, что папа поделился с ними своими изысканиями: стоило им вооружиться мешочками с кладбищенской землей, китайскими сувенирными скелетиками да траурными лентами – и кривая смертности на графиках поползла вниз.
Менделеевцев, пожалуй, можно было не вносить в список подозреваемых. Да и зачем им убивать людей – следователя и фотографа? Если это сделал человек, обладающий некой паранормальной силой (например, способностью менять лица – вдруг такая существует?), то он – охотник-частник и не входит в общество. Тогда мотивом могла быть конкуренция. Губернатор и все его люди обращались за помощью только к одному охотнику – и перечисляли гонорары только на один счет. А что делают с человеком, который перестает справляться с работой? Ему находят замену. Подставить Полину – первая идея, которая могла бы посетить другого охотника. Версия выглядела стройной,
