Нерушимый 3 - Денис Ратманов
— Абай мне, конечно, братан… — задумался Колян над перспективой. — Но сидеть…
— Да и что там было-то, Колян? — панибратски заговорил я. — Ну выпили мужики, повздорили, мы щас за них побуцкаемся, а они щас помирятся и дальше бухать вместе будут. Не так, что ли?
— Так, — буркнул он. Подумав, махнул рукой: — Да и хер с ними, Саня! Мы, значит, биться, а они бухать? Черта с два!
Он пожал мне руку, причем не упустил момента проверить, сжал что есть мочи, и я ответил так, что он сам поморщился. Но остался доволен — не с лохом каким на мировую согласился.
Колян повел носом, принюхался и заявил:
— А пойдем в буфет пирожков наберем?
— Жалко нет старушек-пирожочниц. Поздно, наверное… А, пойдем!
Буфет находился в здании вокзала и был еще тех времен. И цены были советскими, вполне сносными. Дородная румяная продавщица улыбнулась нам и зычно спросила:
— Мальчики! Вам покушать или, — она подмигнула, — водочки? Все есть!
Хочет какую-нибудь гадость съесть…
— Нам бы пирожков, красавица, — сказал я, глядя на румяные беляши на витрине. — Беляшиков, и вон тех, с капустой! Жареных. Есть?
— И мне беляш! — сказал Колян. — Сколько он стоит?
— Три — с капустой, пять — беляш, — скороговоркой ответила она, и добавила: — Вам, таким красивым, скину по полтиннику.
Повернувшись ко мне спиной, Колян принялся отсчитывать мелочь. Видимо, он был на мели и стеснялся этого. Я сделал вид, что не заметил, как он отгородился. Буфетчица расценила наше замешательство по-своему, вытащила пластиковый контейнер, открыла его… И я чуть в обморок не упал, достал сотенную.
— Смотрите, какие красавцы! Свеженькие, только подвезли.
— Что же вы делаете! Так же нельзя! На все. Половина — беляши, половина — с картошкой и капустой. — Подумав о завтра, добавил: — И шесть двухлитровых бутылок «Ессентуков»… А, давайте еще по паре «Дюшеса» и «Тархуна».
— А мне один!.. Нет, два пирожка! — Колян протянул мелочь. — Беляш и вот этот, с капустой. — Глянул на меня. — Может, водочки?
— Не могу, — помотал я головой и пояснил: — Режим, я в команде второй день и на птичьих правках.
— Понимаю, — кивнул Колян.
Тем временем продавщица, сверкнув белыми ровными зубами, протянула нам пирожки. Колян сразу же начал их есть.
Возвращались мы, перешучиваясь, на ходу поедая пирожки и благоухая на всю округу.
Когда мы вернулись, семеро дембелей еще курили возле вагона, высматривали нас. Причем сильно выпившими были двое, остальные так, чуть навеселе.
— Угощайтесь, мужики, — улыбнулся я, протягивая бумажный пакет с пирожками.
Отказываться никто не стал, в том числе Колян. Насколько знаю, в ВДВ не берут низкорослых и слишком высоких, так вот Колян точно имел максимально допустимые вес и рост, поди прокорми такую тушу.
— О-о-о! Пирожки! — воскликнул кто-то из дембелей, и заорал внутрь вагона. — Мужики, все сюда, Колян с Саней угощают!
— А кто кого-то? — донеслось чье-то сонное из окна.
— Никто никого! — рявкнул я. — Поговорили, пирожков купили и назад.
— А сиги купили?
— Я тебе щас башку оторву, Сява! — прорычал Колян. — Сиги ему! Иди нах и сам покупай!
Из вагона высунулась проводница, пригласила нас занять свои места. Ввалились мы дружной хохочущей гурьбой, вызвав непонимание динамовцев, которые, оказывается, переживали за меня. Уже в челюстно-лицевую, наверное, отправили. Видя, что со мной все в порядке, все занялись своими делами.
Увидев, как мы чуть ли не братаемся с Коляном, заулыбались, закивали. Ну да, худой мир везде лучше доброй ссоры.
Микроб тем временем продолжил тормошить дембеля, спящего на его полке в обнимку с гитарой.
— Не так ты это делаешь, — проговорил Колян, отодвигая Микроба. — Смотри, как надо.
Он склонился над парнем, спящим с открытым ртом и ка-ак гаркнет:
— РОТА! ПОДЪЁМ!!!
Спящий сократился весь, задергался, откинул гитару на соседнюю полку и вскочил, саданувшись головой о верхнюю пустующую полку.
Дружный хохот сотряс вагон.
— Офигел? — буркнул он.
Колян похлопал его по плечу.
— Тебя не добудишься. А ты на чужом месте, между прочим, спишь.
Потирая голову, разбуженный побрел к себе и принялся застилать бельем верхнюю боковую полку. На соседней боковушке полегли два бойца. Как сидели, так и полегли лицами в стол. Один храпел, аж похрюкивал. Мы пошли дальше, и в этот момент погас свет, намекая на то, что пора бы закругляться. Кто-то завыл по-волчьи, донесся смех, луч фонарика заметался по вагону.
У Коляна пискнул телефон, он остановился у моего купе, прочел сообщение и заулыбался, аж лучиться начал.
— Девушка? — спросил я.
— Ага. К ней еду. В Запорожье. А сам я из Астрахани. Свадьбу играть будем.
Он развернул ко мне телефон. С экрана улыбалась темноволосая чернобровая красавица.
— Видно, что бойкая, — кивнул я.
— Еще какая! Самые красивые девушки — в Запорожье! Отвечаю, Санек!..
— Слышал о таком, да, — не стал спорить я.
Воцарилось недолгое молчание, которое нарушил Колян:
— Слышь, Саня, а пойдем в картишки зарубимся?
— Мы с тобой?
— Да не, с пацанами. Там и наши, и ваши. Че вдвоем-то? Вдвоем тоска.
— Во что играют?
— А хрен знает. Ща глянем.
Не то чтобы я прямо хотел играть, просто рассчитывал, что наши парни подпили, расслабились, и можно наладить контакт хоть с некоторыми.
Восторженные и возмущенные крики доносились из купе Погосяна, причем больше всех было слышно именно его — Мику. Надо же быть таким активным! Казалось, он ни на секунду не смолкает и одновременно находится везде.
Мы подошли к купе и увидели, что там играли впятером: два дембеля, трое наших. За столиком у окна, где лежал огромный армейский фонарь, сидели Погосян и белобрысый Жека. Рядом с Микой притулился Абай. Напротив Жеки устроился наш основной вратарь, Кирилл Кониченко по прозвищу Конь, — двухметровый совершенно лысый лоб с очень широкими плечами. На раскладном стульчике в проходе сидел ясноглазый парнишка, мой сосед, и тасовал колоду, не глядя на карты.
— Опа! А че это вы тут? Тоже решили в картишки перекинуться? — заметил нас он. — Колян, давай с нами. И ты, как там тебя, — он оценивающе осмотрел меня с ног до головы, будто я не играть пришел, а торговаться, — тоже давай.
— А во что рубитесь?
— Да в стрекозу, — ответил тот. — В секу то бишь. В два листа, если так понятнее. В триньку с картинками.
— Нормуль, — потер руки Колян. — Саня? Ты с нами?
Я кивнул. В секу
