Времени нет - Рустем Халил
Но Всевышний, дьявол или судьба не собирались прекращать эту глупую игру. Кто-то из них подкинул мальчику новый вызов — лекарство от смертельного недуга, которым болел его обидчик и друг. Теперь мальчик не мог откладывать решение. Бездействие превращало его в мстителя или палача, а действие — в святого или дурака. Нет, мальчик не был палачом, но и ряса святого его не манила.
Но как мальчик разозлился, когда друг украл у него пистолет! И я даже не знаю, что разозлило меня сильнее: что ты не ценишь жизнь, которую выхватил у меня из-под носа и которую должен был прожить я, или что тебе безразлично, как твое самоубийство из моего оружия повлияет на мою нынешнюю жизнь.
Вспомнив об оружии, Артур вернулся в сейф и проверил, заперт ли он.
— Мне очень жаль, — сказал я. — Любые извинения здесь будут неискренними, но мне действительно досадно, что все произошло именно так и что тебе пришлось пережить такое. Судьба захотела свести нас вместе. Это было несправедливо по отношению к тебе: поставить тебя перед таким выбором, и это было несправедливо по отношению ко мне: я не заслужил такого друга.
Я взялся за дверную ручку.
— Я должен идти: мне нужно совершить профессиональный звонок. Но знай: я уже никогда не буду пытаться уйти из этого мира добровольно, проживу каждую минуту отпущенной мне жизни, и даже если последние дни будут наполнены невероятной болью, не попрошу эвтаназии.
Артур протянул ладонь вперед, пытаясь меня остановить.
— Ты пойдешь и не спросишь о лекарствах?
— Я знаю о лекарствах. Препарат найден, но его производственный цикл все равно займет несколько месяцев, и ускорить нельзя. И я знаю о том препарате, который ты проиграл в карты. Но его ввели Оресту — тому самому мальчику, с которым мы сбежали. Все получилось лучше.
Артур достал из полки колоду карт.
— Мне нужно было самому оставить препарат для мальчика, но карты… Вот что было самое отвратительное. Трехлетняя вера, что фортуна хотя бы одной игрой вернет мне старый долг.
Он открыл окно, впустив в комнату осеннюю прохладу, размахнулся и швырнул бревно в больничный двор. Одна карта проскользнула сквозь его руки и прилипла к штанине.
— Но откуда ты знаешь эту историю?
— Ты сам знаешь, откуда. Поверить в такое невозможно — я бы сам не поверил, но другого объяснения у меня нет.
Артур снял карту со штанов.
— Красный валет, — констатировал он и как будто немного развеселился. — Да, ты прав, я хирург. Мы не должны верить, что ты мог оказаться в теле музыканта или в теле мультимиллионера.
— Или в теле президента.
Артур покорно кивнул, будто весь запас его удивления на сегодняшний день уже был исчерпан.
— Или в теле президента, — повторил он. — В мозгу человека происходит много химических реакций, которые могут обмануть его самого относительно того, где он был и что делал. Но если хотя бы на миг предположить, что это правда, значит, лекарство было в твоих руках, но ты сам отдал его мальчику?
Я улыбнулся, вспомнив, как Орест летел на самокате. Моя улыбка и стала для Артура ответом.
— Ты не все знаешь о лекарствах, — сказал он задумчиво и медленно. — Подожди меня пару минут.
— Мне нужно сделать важный звонок.
— Позволь мне поступить наконец правильно, сукин ты сын! Сядь на диван и подожди меня.
Что я мог возразить?
Артур вышел, а я очутился у окна. Из этого кабинета открывалась не самая интересная панорама: дома от горизонта и до горизонта. В моей коллекции были виды на ущелья, утопающие в зелени, на оранжевые сады, на дымку над озером, на людную Пятую авеню, но я поймал себя на мысли, что этой картины многоэтажек мне не хватит. После таких откровений мы не сможем с Артуром остаться друзьями, и вряд ли я побываю в этой комнате. Если и придется — буду не более чем пациентом, а их не пускают в окна.
Я вернулся к фотографии убежища. Смахнул рукой толщу лет и увидел на ней мальчика. В детстве я много времени проводил у окна в ожидании своей судьбы — собственно с тех пор и коллекционировал пейзажи. Но этот мальчик невзлюбил сидеть у окна. Он уже не питал иллюзий, что однажды у него появятся родители, он не хотел видеть взрослых, которые заходили в ворота приюта не за ним, он не хотел потерять родителей в третий раз.
Артур вернулся раньше, чем обещал. Он ворвался в кабинет размахивая палкой.
— Это что?! — кричал он.
Мне была хорошо знакома эта палка — ведь вчера я провел с ней целый день, а к вечеру бросил в палате, перепутав с подарком Артура.
— Это президентская трость. Вчера вышла неразбериха, и президент случайно оставил его в моей палате, — говорить о самом себе в третьем лице было необычно. — Зато он прихватил мой — с розовым набалдашником. Звучит бессмысленно, конечно, но в тот момент все было очень естественно. Теперь его уже не вернуть.
— Почему не вернуть? — из побелевших пальцев Артура можно было предположить, что при необходимости он выбьет из меня всю правду этой же палкой.
— Президент оставил его с поличным. После моего звонка полиция заберет палку с ее отпечатками как вещественное доказательство. Не думаю, что смогу прожить столько, чтобы получить его обратно, — обеспокоенность Артура передалась и мне. — Да перестань дергаться, объясни, в чем дело.
Артур прислонился к стене. На этот раз палку понадобилась ему.
— Это была не розовая вода, — глухо сказал он, — это был образец лекарства, который я сохранил для тебя. Достаточно было подделать один документ. Изысканное решение больного ума — ты ходишь с лекарством в руке и не подозреваешь об этом.
Мне перехватило дух. Я
