Времени нет - Рустем Халил
5.14
Я оказался во мраке и еще несколько секунд пытался понять: этот свет погас или я успел переместиться в другое, очень темное место? Вытянул руки и наткнулся на холодную кафельную стену. Из-под двери пробивалась полоска света. Когда глаза привыкли, я разглядел умывальник и унитаз.
В Саатче однозначно было чувство юмора — спустить меня с небес в туалет. Но, с другой стороны, туалет — лучшее место в доме, чтобы собраться с мыслями. Я присел на краешек унитаза. Сегодня я выиграл суд, атаковав идею планирования, но теперь мне нужно распланировать остаток дня.
Джин перехватил меня в лифте, когда я ехал на встречу с Артуром.
Артур. Только сейчас догадка, осенившая меня в доме бизнесмена Шевченко, наложилась рамкой на картину поведения Артура, которую я наблюдал из чужого тела. Замок сейфа щелкнул, зажужжали стальные засовы, открывая тяжелую дверь, а за ней лежал ответ на вопрос: зачем он выдавал себя за моего друга.
Я нащупал кран и подставил лицо под струю холодной воды.
Где-то там, в центре стадиона, лежит взрывное устройство, о котором нужно срочно сообщить полиции. Это первоочередная задача. А уже потом я подумаю о том, как заставить следователей сделать дактилоскопию президента, он, то есть я, оставил под сценой немало отпечатков.
Выяснять отношения с Артуром будем потом, решил я и открыл дверь туалета. И в тот же миг мой план вспыхнул, как соломенная избушка.
За рабочим столом, на котором выстроились две колонны больничных бюллетеней, с ручкой в руке сидел Артур. Теперь он уставился на гостя, внезапно вышедшего из его туалета. Милый Саатчи вернул меня туда, куда я шел до последнего его явления, — в кабинет Артура.
Оцепенение прошло, и я не придумал ничего лучше, чем шагнуть назад, закрыть дверь, постучаться и снова выйти из туалета в кабинет.
— И как давно ты там? — Артур отложил ручку и с улыбкой принялся грызть ноготь; так стоят в зоопарке перед клеткой с жирафом. — Полиция тебя уже замучилась искать, подозревая в похищении ребенка. Только не говори, что все это время ты прятался здесь. Ребенок тоже в туалете?
Все в этой сцене казалось ненастоящим. Как будто двое худших выпускников театрального училища решили поставить Шекспира. Еще никогда Артур не казался мне таким чужим.
Что ж, вероятно, пора сбросить маски.
— Ребенок уже давно в приюте, — я пересек комнату и остановился у фотографии в рамке. Я видел ее сотни раз, но никогда не думал, что же на ней изображено. Теперь я знал. — Вот в этом, — я постучал пальцем по стеклу.
Артур громко выдохнул. Я не знал, смотрит ли он на меня, но не мог заставить себя проверить это.
— Я же рассказывал тебе о том дне, когда впервые увидел родителей. Я поругался со всеми и пошел гулять по крылу, где был кабинет директора. Увидел перед кабинетом мужчину и женщину, а потом решился на самый смелый поступок в моей жизни — поздоровался с ними. К тому моменту они уже определились с выбором, но, увидев меня, передумали — я внешне был очень похож на их умершего сына.
— Наш мир создан из случайностей, а не закономерностей, да? — сказал Артур. — Мир не городок из кирпичиков Лего. Он — шарик в руках крупье.
— Никогда… — во рту пересохло, и мне пришлось взять паузу, — никогда я не думал: как же сложилась судьба того мальчика, который должен был пойти с этим мужчиной и этой женщиной, но остался в приюте, потому что его место занял я.
Кресло отъехало и ударилось о стену. Я наконец набрался смелости и посмотрел на Артура. Он стоял, расправив плечи, и смотрел не на меня, а на снимок. Я словно снял с него тяжелый рюкзак.
— Я тебе расскажу о его судьбе, — сказал он.
Не меняя направления взгляда, словно уцепившись крючком за фотографию, Артур шел прямо на меня, и я отступил в сторону.
Он постучал по стеклу и своими тонкими пальцами хирурга вытер из рамки пыль.
— Мальчику не сразу сказали, что дядюшка и тетушка, которые обещали вернуться за ним, уже не придут. Мальчик не поверил — не могли же они быть столь жестокими. Поэтому он не плакал, когда ему сказали, что дядюшка и тетушка усыновили другого. Поэтому он не реагировал, когда другие дети превратили его неудачу в повод для насмешек. Он верил. Но не так, как другие верят. Не головой, а сердцем. Он не ожидал, что однажды его позовет воспитательница и скажет: «Артур, за тобой пришли». Нет, он не рисовал в воображении таких картинок. Но каждый раз, когда другие дядюшки и тетушки разговаривали с детьми, выбирая кандидата на усыновление, он просто не старался им понравиться — потому что это казалось ему изменой. Затем приют расформировали, мальчика перевели в другой, на окраине Киева. Казалось бы, самое время избавиться от ожиданий и иллюзий. Так и вышло. Мальчик перестал хотеть в семью. Он решил, что папа и мама — это хуже всего, что может случиться с человеком. Друзья гораздо важнее — они и есть настоящая семья. И мальчик полюбил свою семью и место, где живет. Настолько, что когда кто-то из друзей вытаскивал счастливый билет усыновления, у мальчика не было злобы, он прощал такого друга. Наверное, потому этот мальчик хорошо учился и чего-то достиг в жизни.
Артур отошел к окну и поднял жалюзи. Теперь он говорил труднее, проглатывая окончание некоторых слов.
— Прошли годы. И вот однажды его пациентом стал другой мальчик со странным именем. Они оба жили одинокими волками, потому и подружились. Хотя мальчик и понимал, что его новый друг болен смертельной болезнью — а кому хочется вкладывать свое время, силы и чувства в того, кто скоро умрет? Но Всевышний, дьявол или судьба сплели их сущности так, что даже болезнь не помешала — он принял нового друга.
Но однажды все изменилось. Новый друг рассказал мальчику историю из своего детства. В то утро они были на рыбалке, и другу везло. Вытаскивая рыбу за рыбой, сверкая крючком в воздухе, друг не заметил, что его рассказ о своем детстве ошарашил мальчика. Совпало все: город,
