Преддверие войны - Алексей Птица
— Дмитрий Анатольевич, вы, как всегда, в своём репертуаре, утрируете со страшной силой. Не надо так, а то у меня прямо вертится на языке ваша очередная попытка всё перевести целиком в денежный вопрос. Как говорят: «Вы там держитесь, денег всё равно нет», но я не стану ударяться в финансовые вопросы, ведь благодаря моей помощи вы получили дополнительное финансирование на содержание ваших и наших филлеров.
— Так точно, Ва-ше-ство! — вдруг вскочил Кошко и, вытянувшись во фрунт, прокричал эти слова прямо в лицо опешившему поручику и, не давая ему опомниться, проорал — Благодарю Вас! — и опустился обратно на стул. После чего, как ни в чём не бывало, произнес, — как вам мой задор?
— Гм, неожиданно и, признаться, пугает. Не думал, что такой солидный человек, как вы, способен на столь безумный поступок!
— Пугать я вас не намерен, а удивить, как оказывается, ещё могу. Извините меня, старика, за это фиглярство, но просто хотелось поёрничать, в связи с вашими завуалированными обвинениями. И в борьбе с преступностью приходится часто мимикрировать, так что, тут сказывается практика, и я не всегда был старым и солидным, есть что вспомнить, да и вам показать.
— Я не собирался вас ни в чём обвинять, Дмитрий Анатольевич, извините, если так получилось, хотелось бы обойтись в будущем без подобных эксцессов!
— Прошу вас тоже меня извинить, Ростислав Игоревич. Устал, нервы, а в связи с последними событиями и вовсе времени нет, даже с детьми пообщаться.
— Я понимаю, у меня пока нет семьи, и то я устал, но давайте перейдём к нашим делам. Вы читали донесение Ефима Трутнева? И что вы думаете о ситуации в академии?
— Да.
— И что думаете?
— Думаю, пора вводить в курс дела Дегтярёва, работать через него и вместе с ним. Его энергию, да в мирное русло.
— Он слишком молод и неопытен, всё дело завалит. К тому же, он хоть и подписал бумаги, но на деле офицером не является, и даже не унтер-офицер политической тайной полиции. Ничем особым он нам не поможет, разве что опять притянет к себе врагов государства, в этих способностях ему не откажешь. Он словно магнит тянет их к себе.
— Гм, а как же ему быть офицером-жандармом, Ростислав Игоревич, когда ими становятся только после достижения двадцатипятилетнего возраста, имея личное дворянство и закончив военное учебное заведение? Тут вы сами себе противоречите.
— Не спорю, вы ещё забыли добавить, Дмитрий Анатольевич, полугодичные курсы и отсутствие долгов-с.
— Это уже детали, любезный Ростислав Игоревич.
— Согласен, но детали существенные, поэтому нужно работать с Дегтярёвым пока так, как есть, а дальнейшее покажет жизнь. Не удивлюсь, если через год или два нас настигнет война. Не верю, что мы сможем её избежать, а тогда станут призывать всех на военную службу, независимо от того, какое высшее учебное заведение кто закончил.
— И не поспоришь! Впрочем, мы отошли от нашей темы. Я предлагаю дождаться суда над Дегтярёвым, после чего уже ввести его в курс дела. Если верить Ефиму Трутневу, а также донесениям других, то воду мутит вновь та троица и ещё несколько групп студентов, явно работающих за деньги иностранных разведок.
— Работать они могут и по глупости, наслушавшись на собраниях различных рассказов о свободе, равенстве и братстве. Это, как сказал один известный идеолог мирового анархизма, религия — опиум народа. А свобода, равенство и братство — это новая религия, называющая себя идеологией и противопоставляющая себя религии. И всем невдомёк, что по своей сути это одно и то же, только религия призывает обуздывать свою плоть, а идеология, наоборот, призывает к развращению, прикрываясь новейшей методологией, якобы это борьба за права свободных граждан, как будто кто-то из них не является свободным, или мы все в рабстве находимся?
— Они говорят, что мы находимся в рабстве у капитала.
— Да, я в курсе, Дмитрий Анатольевич, дак если бы… Если в каком-то рабстве мы и находимся, то только в рабстве собственных идей и иллюзий. Впрочем, давайте оставим эту тему. Она уже набила мне оскомину на языке и надоела в документах. Вы, как человек уголовного сыска, подскажите, пожалуйста, когда назначен суд над Дегтярёвым?
— Через неделю, насколько я слышал. Основная часть документов собрана, следственные действия проведены, если не произойдёт подача каких-либо новых данных, то затягивать сроки заседания не целесообразно. Это мне сказали мои знакомые из судейской коллегии.
— Хорошие у вас знакомые. Что грозит Дегтярёву?
— Не знаю, но думаю так же, как и вы. В-первых, он защищал свою жизнь и имущество, во-вторых, нападение на него состоялось с применением огнестрельного оружия, в третьих, группой лиц по предварительному сговору. Есть и в-четвёртых: каждый из нападавших ранее привлекался к уголовной ответственности, а двое даже являются матёрыми рецидивистами, осуждёнными по тяжким статьям. Ну, и в-пятых, по тем материалам дела, что вы мне дали почитать, выходит, что он оказал помощь следствию в поиске и поимке террористов. Конечно, их пока не поймали и ищут, но любая информация о них попадет в тему для вынесения оправдательного приговора. К тому же, он теперь дворянин и носитель дара, что также является, в данных обстоятельствах, смягчающим фактором, и я бы даже сказал, основополагающим смягчающим фактором.
— Ясно, тогда вернёмся к этому вопросу позже, когда состоится суд по Дегтярёву, а может, ещё всплывут дополнительные факты.
— Несомненно, а сейчас позвольте мне, Ростислав Игоревич, откланяться.
— Как вам будет угодно, я сообщу, если возникнут новые обстоятельства, и буду держать вас в курсе всех событий.
— Аналогично, за сим откланяюсь! — и, подхватив свой котелок со стола, Кошко пожал руку поручику и вышел из кабинета.
* * *
Первый день в академии после всех событий, оказался ни о чём. Меня спросили пару раз, что да как, и, в общем-то, больше и не трогали, на практических занятиях я с трудом справлялся, но, постепенно вникнув, понял, что ничего сложного на них и не было. Так прошёл второй день и настал третий.
На одном из занятий, общих для всего потока, я внезапно увидел трёх девушек-первокурсниц и заметил среди них Женевьеву. Невольно
