Барышня ищет разгадки - Салма Кальк
Ах же… Мы так не договаривались, вот!
Видимо, на моём лице было написано всё это и ещё чуть-чуть, и Миша тоже смотрел на папеньку с интересом. Елистратов же сопел молча и ничего не отвечал.
Болотников тоже уловил всё, что следовало, и подмигнул мне.
— Поздравлять будем чуть позже, а пока я вижу, что господин Елистратов не горит желанием служить под моим началом. Да и я, признаться, не слишком желаю им командовать. И вопрос о кадрах мы тоже обсудим, раз уж привалило нам счастье в виде самого товарища министра. А пока — полагаю, что Михаил Севостьянович и Ольга Дмитриевна делают всё, что могут, и даже более того, и завершим на этом. И если кто-то другой в том сомневается, то пускай говорит здесь и сейчас.
— Дозвольте мне, Матвей Миронович, — ревизор-простец Васин тоже достал папку с листами и развязал завязки.
— Слушаем, — отозвался Болотников, а Соколовский просто кивнул.
— Андрей Савельевич просил меня проверить факты, я это сделал, — сообщил Васин.
— Чтобы всем было понятно, я позволю себе немного пояснить, — встрял Севостьян Михайлович. — Николай Константинович не маг, но имеет иммунитет к магии. Его невозможно ввести в заблуждение магическими методами, никакими из магических методов. Также невозможно магически принудить к чему бы то ни было. А чтобы отличить ложь от правды, имеются артефакты.
Васин легко поклонился.
— Я не имел возможности беседовать разве что с Михаилом Севостьяновичем, полагал, что сделаю это по возвращении его со служебного задания. Но оказалось, что в целом в том уже и нужды нет. Он не убивал ни госпожу Серебрякову, ни князя Бельского, ни здешнего чиновника Черемисина. Поклёп, не более.
Я выдохнула — мне лично этот Васин показался таким же предвзятым, как и Елистратов. Но оказалось, что всё иначе. Верно, люди разные, и к решению одного и того же вопроса они тоже могут подходить совершенно по-разному.
— Позвольте, Севостьян Михайлович, — дружелюбно улыбнулся третий ревизор, тот, что меня не допрашивал, как там его звали, я уже и не помню.
— Говори, Пётр Максимович, — кивнул Соколовский-старший. — Что узнал?
— Как я и предполагал, люди, живущие в здешних суровых условиях, и сами нередко столь же суровы. И если уж берутся доставить неприятности ближнему своему, то делают это наверняка. Мой вывод — Михаил Севостьянович не виновен в том, что на него наклепали. А вот по какой причине наклепали — я кое-что узнал.
У него в отличие от двух других в руках не было никаких бумаг, он просто улыбался и рассказывал. Как беседовал и со служащими управления, и просто с местными обывателями, для чего посетил театр, благотворительный концерт и два собрания местных обществ и побывал на местных же рынках и дважды просто в домах здешних видных людей. Беседовал, слушал, задавал наводящие вопросы, делал выводы. И сделал.
— Вы, Михаил Севостьянович, отчего отказались написать в заключении о смерти некоего Григория Сушкова то, что вам настоятельно советовали? — прищурился на Мишу этот самый Пётр Максимович.
Миша нахмурился — очевидно, соображал, кто таков этот Григорий и что это вообще было.
— Так это когда было-то, — не понял он.
— Год с небольшим назад, всё верно. И что же, вы не разузнали, что этот самый Сушков, хоть и служил в доме купца Вострова, но на самом деле оказался доверенным человеком его конкурента Родионова. И если бы не ваше заключение, то к смерти бы никто и не присмотрелся, а случилось разбирательство, итогом коего стал срыв договоров об укрупнении предприятий, Востров потерял какую-то ощутимую сумму, а Родионов получил государственную поддержку и оказался на коне.
И что, это за три дня, да? Снимаю шляпу, Пётр Максимович.
— Да ему шею сломали, там и говорить-то не о чем было, — пожал плечами Миша.
— Видишь — оказалось, что было, — ворчливо сказал Севостьян Михайлович. — Тебе говорить не о чем, а человек доход потерял, и государственную концессию, или что там у него было. Обозлился на весь свет, и на тебя первым делом, и написали они со здешним Вениамином донос. Вениамин спрятал признание Серебряковой и добыл фактов о твоей службе. А Востров помог с доставкой доноса до министра, были у него связи. Вот и всё.
— А Вениамин какой белены объелся?
— Хотел прославиться, как раскрывший преступление, и получить повышение — подальше отсюда, ясен перец, в более тёплых и благополучных губерниях, — пожал плечами Болотников. — Я, вестимо, не ожидал, но — и на старуху бывает проруха, и на меня тоже.
Так просто? Один хотел повышения, второй потерял деньги, и захотел отомстить?
— Благодарю за работу всех троих, — сказал старший Соколовский. — Не задерживаю вас ни сейчас, ни вообще в Сибирске, Андрей Савельевич будет ждать ваши доклады завтра. Полагаю, Матвей Миронович поможет с порталом, а если нет — воспользуетесь служебным.
Все трое закивали, поднялись и отправились восвояси. А мы остались — местные, Севостьян Михайлович и Иван Алексеевич.
20. Некромант из тайги
20. Некромант из тайги
— Тьфу ты, даже чаю подать некого кликнуть теперь, — вздохнул Болотников. — Ефим Андреевич, доложишь Илье Елисеевичу, так?
Маслов кинул — мол, доложит, как без этого.
— А теперь давайте разбираться, что стряслось в Александровском. И где нам взять ещё пару-тройку толковых некромантов в подмогу тем, что у нас уже есть, — продолжил хозяин кабинета.
— Где взять — я знаю, — влезла, и сама себе несколько изумилась.
— И где же? — заинтересовались разом и Болотников, и Соколовский-старший.
— Поговорите с Афанасием Александровичем, пускай присылает сюда студентов на практику, да побольше. Тут и нежить, и посмертные допросы, и дураки, и всякое другое.
— Вот-вот, и всякое другое, — вздохнул Болотников.
— Я поговорю, — откликнулся Севостьян Михайлович. — И о практике, и о том, чтобы направить сюда выпускников. Я буду на выпускном экзамене, и перед тем сам поговорю с Пуговкиным.
— А что с тем некромантом, которого поймали? — спросил Миша. — Не утёк?
— Не утёк, сидит, родненький, в здешней каморке сидит, и не просто в железах, а в антимагических, — сообщил Пантелеев. — Доставить?
— Пойдёмте, доставим вместе, — поднялся Миша.
Тот не возражал, и даже позволил взять себя за руку и увести в тени.
— Верно
