Барышня ищет разгадки (СИ) - Салма Кальк

Барышня ищет разгадки

Пролог

Пролог

Губернский город Сибирск и окрестности

— И что, прямо вот люди мрут? — спрашивал недавно присланный из столицы чиновник.

— Как есть, ваше высокоблагородие, люди ж того, мрут то и дело, там и ничего особенного предпринимать не нужно, сами справляются, — хохотнул урядник. — А тут, извольте видеть, кто-то помогать взялся.

— И никаких следов? Никто не видел, не слышал, не сознался? Соседи молчат? Родня ничего не знает?

— Нет как нет, ваше высокоблагородие, — пожал урядник плечами. — Соседи молчат да крестятся. А коли говорят, то такое, что в доклад-то и не запишешь никак.

— Что это в доклад не запишешь? — нахмурился приезжий чиновник.

— Да вроде как в теле-то ни кровинки, будто, тьфу, нечисть какая орудовала. И так уже, почитай, три раза.

— Мага приглашали?

— Запрос сделали, да только пока тот маг к нам доберётся, всё и забудется уже. Маг-то, говорят, такой один, что может вот прямо покойничка допросить, и тот ответит, как миленький, ничего не утаит!

— Но если, ты говоришь, уже три раза, так почему ничего не предприняли? Будет ведь и четыре, и пять, а ваш преступник почует волю, и тогда вообще костей не соберёшь. И магу некого будет допрашивать.

— Так уже и случается, что не соберёшь. Потому как три пожара с Крещения, а отчего сейчас три пожара? Чай, не весна и не лето, не время гореть-то. И в каждом пожаре люди-то гибнут, а от чего — то вопрос. Проснуться не успели и не выбежали или там уже и просыпаться было некому.

— И почему молчите? — чиновник нахмурился. — Почему узнать об этих вопиющих событиях можно только лишь случайно?

— Ну вот ваше высокоблагородие спросили, а не все ж спросят.

— А доложить?

— Так докладывали, у них там, в городе, поди, тоже людишек-то лишних и нет, чтобы сюда прислать и во всём разобраться.

— Понял я, понял. Ступай сейчас и всё опиши, и дашь мне с собой. Тела жертв отправить в город, пусть смотрят судебные медики и маги. А дальше посмотрим. Кто расследует дело об убийствах? Кто-нибудь из сыскной полиции приезжал, осматривал, опрашивал?

— Так не успели наверное, ваше высокоблагородие. Это ж всё недавно случилось, пока там весточка дойдёт, да пока пришлют свободного-то.

— А прочие жертвы как — похоронены?

— А как же? Нельзя, чтобы не похоронены, это же как, не отпеть в срок, они ж обратно поднимутся, и куда тогда деваться? Всех отпели, как положено, все на погосте нашем деревенском и лежат, слава богу, смирно лежат, правды или мести не ищут.

— Как похоронили — так и вскроете, — пожал плечами чиновник. — Надо ж разобраться, что случилось.

— Не по-людски это, — вздохнул урядник.

— А убивать-то, несомненно, по-людски, — жёстко усмехнулся чиновник. — Ступай. Жду доклад как можно скорее.

Его высокоблагородие Семён Игнатьевич Пантелеев, в недавнем прошлом гвардейский ротмистр, ныне глава губернской сыскной полиции, вышел следом за урядником из дома, где аккурат перед его приездом местные жители обнаружили жертв преступления. Никто ничего не видел, не слышал и не знал — и это при том, что дома по улице стоят близенько, едва ли не один к другому, потому что места в распадке немного, не до жиру.

— Есть ли родственники у погибших Вешкиных? — спросил он у собравшихся на улице соседей.

— Да вроде есть где-то в Николаевском заводе, что ль, — сказал хмурый мужик из толпы.

— Быстров! — окликнул Семён Игнатьевич урядника. — Известить родных!

— Будет сделано, ваше превосходительство, — кивнул тот, и пошёл дальше, в местное присутствие, писать доклад.

И пусть поторопится, что ли.

* * *

— И отчего же, уважаемый Матвей Миронович, жертвы не были осмотрены ни судебным медиком, ни магом-некромантом? Хотя бы для того, чтобы не плодить сверх меры слухи. Знаете, чего я на выезде наслушался? И что вампиры пошаливают, и что нежить чуть ли не в открытую средь бела дня по улицам ходит.

Матвей Миронович Болотников оглядел своего собеседника, с которым делил ужин. Молод, тридцать три всего, маг, служил в гвардии, много болтал — и доболтался, что получил назначение в Сибирск главой сыскной полиции. Три недели рыскал по окрестным уездам, далеко забраться пока не успел, но явно желает лично удостовериться, что без него дела шли из рук вон плохо и люди не служили, живота своего не щадя, самое малое баклуши били, а то и что похуже творили.

Правда же была в том, что губерния велика, а образованных, подготовленных и готовых служить далеко от столиц людей раз-два, и обчёлся. Ишь, подать ему судебных медиков и некромантов, значит. Откуда только взять?

— А вы, Семён Игнатьевич, слушайте, конечно, нужно это, в нашем деле — особенно, но — делите услышанное надвое. А то и натрое, или поболее. Вам расскажут сейчас столько, до конца года не переварите.

Болотников подцепил вилкой маринованный гриб — крохотный и сопливый, необыкновенно вкусный. Взглянул на собеседника.

— Как же, а правда? А служба? — встрепенулся тот.

— А служба с правдой никуда не денутся. Люди горазды и приврать, чтобы заинтересовать приезжего чиновника.

— Но я сам видел тела!

— Понимаю. Велю проверить — докладывали о случившемся, аль нет. И если докладывали — то кто, и какова судьба доклада.

— У вас есть некромант? Хотя бы один?

— Есть, — кивнул Болотников и позвонил — пусть несут горячее.

И снял с дверей прозрачную непроницаемую завесу — чтоб дворня смогла проникнуть в гостиную.

Понесли — запечённый кусок оленины, с поджаристыми кружочками картофеля, и истекающую жиром утку, нашпигованную гречневой крупой с какими-то приправами, на которые Данила Петрович, повар Болотникова, был большой мастер. Добавили свежего хлеба с хрустящей корочкой, обновили рябиновую настойку в графине. Ушли с поклонами, и Болотников вернул завесу.

— Пейте, пейте, Семён Игнатьевич, это, конечно, не франкийское вино, не лимейское и не «Вдова Милле», но — отличная местная настойка. По холодам — самое то. И расслабиться, и согреться.

— Расслабишься тут, — вздохнул