У порога - Юрий Витальевич Яньшин
В пылу приподнятого настроения, никто не обратил внимания на Николаеву, незаметно отдавшую приказ о выключении установки. Гудение гигантского трансформатора тут же оборвалось и это сразу все почувствовали по тому, как вместе с гудением прекратилась и мелкая вибрация пола под ногами. Но людям, окрыленным только что увиденным зрелищем, впечатлений и так уже хватило на всю оставшуюся жизнь. Они знали, что новая эра уже наступила и вскоре такие демонстрации уже будут делом совершенно обыденным. Нужно было всего лишь чуточку ещё потерпеть. У всех, словно бы открылось второе дыхание, и они теперь твердо знали, что стоят на правильном пути. И что самое главное — знали, в какую сторону им предстояло идти.
И всё-таки недовольство Афанасьева было напрасным. Абсолютное большинство из тех, кто сейчас находился в этом зале, являлось людьми зрелыми, за редким исключением, и трезвомыслящими, а потому, не привыкшими бесконечно выплескивать свои эмоции. Радость радостью, а природная и неизбывная тяга к новым познаниям взяла у них верх над эмоциональной составляющей. Поэтому, как только начали стихать восторженные возгласы, им на смену тут же пришли расспросы «первопроходца» об эффектах, сопутствовавших его перемещению по времени.
— Скажите, как выглядит портал с той стороны? Ощущали ли вы затруднения при переходе? Имелись ли отличия между мирами в гравитации? Сколько времени, по вашим внутренним ощущениям вы пробыли там? Часы! У вас на руке часы! Какое время они указывают?
Эти и многие другие вопросы сыпались на бедного Тучкова, как из Рога Изобилия. Он, в силу своей образованности, как мог, старался удовлетворить законное любопытство окруживших его со всех сторон научных деятелей, допущенных к экспериментам, в то же самое время, удивляясь их неосведомленности.
— Позвольте, товарищи, разве вы уже не раз открывавшие портал, не сумели самостоятельно выяснить факты, о которых сейчас меня допрашиваете?! — не скрыл он своего недоумения.
— Мы открывали портал всего три раза, да и то на непродолжительное время, — ответил за всех и одновременно пожаловался одетый в джинсовку бородатый детина лет тридцати пяти, больше похожий на абрека, чем на ученого. (Николаева еще в вестибюле представила всех занятых в проекте, но у Афанасьева вылетели из головы все имена). — Причем, все три раза — не более чем на пять-десять минут, — продолжал он басить обидчиво. — Первый раз, когда мы уточняли потустороннее время. Второй раз, когда взяли образцы воздуха и грунта. И в третий раз мы выпустили лабораторных мышей, чтобы выяснить их состояние до и после перехода. Вот, собственно, и всё, что нам пока удалось сделать.
— Мы даже не успели сделать привязку на местности, — поддержал товарища другой молодец, тоже не старый, но видом более подходящим для научного сотрудника, так как был одет в синий халат технического персонала. Валентина Игнатьевна не разрешает включать установку надолго.
— Но почему?! — обернулся Николай Павлович в сторону Николаевой.
— К сожалению, установка жрет чертову уйму энергии, — горестно вздохнула научный руководитель «Мечты». — Мосэнерго и так уже дважды подавал на нас жалобу в Минэнерго за сбои в электроснабжении столичного округа. Вот увидите, завтра будет очередная жалоба. Если бы не Виктор Михайлович, на нас уже давно подали бы в суд. Пока мы не получим автономный источник питания для нашей установки, о длительном включении портала не может быть и речи, — подвела она итог печалям своих подчиненных.
— Пусть только попробуют подать! — встопорщился Тучков сразу. — Живо огребут, как саботажники!
И тут же переменив пластинку настроения на конструктивный лад, продолжил.
— Ну, уж, коли так сложилось, и я стал невольным экспериментатором, то, извольте, доложу по порядку. Каких либо затруднений при переходе «туда» у меня не возникло, будто перешел из дома на улицу. А вот при возвращении немного ощущалось сопротивление, как будто из киселя выползал. Но уверенно утверждать не берусь. Может это просто эмоциональное состояние демонстрировало эффект заторможенности. Наверное, не хотелось организму так быстро покидать новый мир.
— Это вполне объяснимо, — перебил рассказ еще один участник проекта, выглядевший наиболее академично, видимо потому, что возрастом был постарше предыдущих ораторов, и одет не в спецовку, а в костюм. А «академичности» ему добавляли очки в массивной оправе. — Наш портал, как вы уже заметили, пока не слишком стабилен, и эта нестабильность, ничуть не мешая выходу, создает трудности на входе. Портал у нас односторонний. И я, вообще, удивляюсь, как он пропускает назад предметы из потустороннего мира. Для полноценной его работы необходим, как минимум, такой же источник энергии, но с той стороны.
— Как вы собираетесь решать эту проблему, милейший Альберт Валентинович!? — раздался из-за спин насмешливый голос еще одного представителя фундаментальной науки, не желавшего выходить на первый план. — Даже, если вы перетащите туда Белоярскую ГЭС, то это не решит всех проблем. Вы не учли самого главного! Векторы наложения встречных энергетических потоков, просто приведут к колоссальному взрыву!
— Что за чушь вы несете, дорогой Эльдар Александрович?! — в раздражении ответил очкастый невидимому собеседнику. — Ядерный реактор решит все проблемы энергообеспечения. А энергопотоки, если будут отрегулированы по силе и частоте не встретятся. Каждый из них будет «обслуживать» только свой портал.
— Вы сначала, коллега, просуньте этот реактор в дырку сечением полтора метра! И уж после этого заявляйте о найденном решении, — разозлился в свою очередь невидимый собеседник. — Посмотрите на критическое сечение рабочей камеры ядерного реактора и, прикиньте, каков в диаметре должен быть портал. Для того, чтобы сотворить этот — в полтора метра, мы обесточили половину столицы, а при увеличении его диаметра энергозатраты возрастут на порядки!
Мало что понимающие в научном споре члены Президиума только вертели головами в направление спорщиков.
— Вот видите, Валерий Васильевич, с кем мне приходится иметь дело ежедневно? — игриво обратилась Николаева к Верховному, беспомощно разводя руками. — Это они еще вас стесняются! А наедине у них чуть до драки не доходит порой, — продолжала она ябедничать. — И это у них уже десять лет такая ругань продолжается. Теоретические споры они проводили еще задолго до практики.
— Мы никогда не ругаемся, — фыркнул очкастый.
— У нас манера беседы такая, — отозвался сзади его оппонент.
Все засмеялись, а Афанасьев произнес глубокомысленно и банально:
— Любая истина рождается в споре.
— Товарищи, так я могу продолжить?! — взмолился Тучков, разуваясь прямо на виду у всех, так
