Предатель в красном - Эш Хейсс
Сейчас я был прикован к стулу, и мой друг избивал меня, рассказывая какие-то непонятные анекдоты из мира людей, а после сам же смеялся над ними, продолжая колотить, потому что я опять перешел черту жажды.
Если бы у меня был выбор: оказаться снова в том подвале и получать литры крови от отца или быть привязанным к стулу, в кандалах, и умирать от жажды, получая по лицу от друга, – я безоговорочно выбрал бы второй вариант. Все, лишь бы не попасть туда, куда несмышленый ночнорожденный обещал сдать меня через пятьдесят лет, прямо в кровавые объятия Ванджио.
«Чертов ублюдок. Когда я приду в себя, обязательно врежу тебе, здоровяк. Обещаю!»
№ 38. «Кайл»
Территория: Кампус
Мрак
Факт: Так же как люди имеют вкусовые предпочтения в блюдах, ночнорожденные имеют вкусовые предпочтения в крови.
«Кто бы мог подумать, что осеннее солнце может быть таким чертовски палящим? Возможно, в нижнем мире не так жарко? Спрошу об этом у Сейджо. Но сначала переломаю ему руки и ноги, когда тот вылезет на поверхность. Потом спрошу».
– Отпусти! Отпусти, кровосос!
Всхлипывания связанного бедолаги доносились из-под моей задницы: его голова была прижата моим весом к земле. Выскочку подо мной звали Йеном. Я сидел на нем и наблюдал, как пара моих подчиненных устраивала спарринг, меряясь силой. Лениво зевнув, я протянул руку в сторону обращенных ночнорожденных и возразил:
– Скучно. Пусть Ари будет бить только левой. И больше динамики, вы что, сегодня ничего не ели? Или я мало плачу и вам не хватает на кровавый разлив?
Обращенные кивнули и сменили стиль боя, активнее перемещаясь по площадке.
«Отбросы и слабаки. Монс… Мне та-а-а-к ску-у-у-чно, а до кровавого обеда еще полтора часа. Монс…»
– Отпусти, кровосос! – подавая признаки жизни, всхлипывал эфилеан воды. Его руки и ноги были связаны, но сам он не был ранен. – Отпусти, отпусти! Что я тебе сделал?!
– Ничего. Совсем ничего. Поэтому ты еще жив. Если подчиненные плохо развлекут меня, тот, кто хуже себя покажет, будет натравлен на тебя и получит второй шанс развеселить древнего в этот знойный день.
– Больной кровосос! Кто ты такой?
– В Кампусе я местный темный страж.
– Страж, который пытает невинного жителя?
– Страж, который преподносит урок невежде, тому, кто отравлен желчью прошлого и пропитывает ею других. – Я слегка надавил, эфилеан снова взвизгнул. – Вспоминай. – Снова подпрыгнув, я приземлился на него всем весом.
– Мертвечина! Я не понимаю!
– В университете тебя прозвали выскочкой, я прав?
– В университете? Что?..
– Думай, водноголовый. Иначе по твоей голове будет прыгать не моя жопа, а пара ног подчиненных.
– Да подожди ты! Подожди! Университет… Выскочка… Выскочка… Она… Дикарка! – вскрикнул Йен. – Я не хотел смерти Озела! Не хотел никому навредить!
– Правда? – Я разразился смехом. – А теперь представим, как все могло произойти: ты провоцируешь Озела, рыжеволосый приходит в ярость, и в тот же самый момент ты раскрываешь эфилеана огня. Твой дружок, не веря услышанному, нападает на дикарку. Появляются жертвы. Много жертв. У меня появляется работа. Много работы. А у тебя – проблемы. Очень много проблем. Намек понятен?
Подчиненные, продолжая рукопашный бой, заулыбались, услышав историю водного оборванца.
– Кто-то сбавляет темп, заставляя меня скучать. Я давно вас не наказывал? – Они стали двигаться энергичнее. – Так-то лучше, а теперь ты, водянистый. Зачем устроил то представление с Элен и Озелом? Рыжик-то теперь расчлененный. Совесть не мучает?
– Я не хотел никому навредить! – бедолага почти расплакался.
– Тогда чего ты добивался, провоцируя друга?
Йен замешкался. Расставив широко ноги, я опустил голову, чтобы посмотреть на его скривившееся лицо, и тот испуганно затараторил:
– Я был ослеплен ненавистью, и эта эфилеан огня, та еще стерва!
– Стерва? Почему?
– Стоило заткнуть ее на лекции, как она прижала меня к стене, угрожала сжечь! Огненные выродки ничуть не изменились!
Представив эту картину, я невольно улыбнулся.
– Знаешь, ты смог меня развеселить. Сегодня мои подчиненные не будут танцевать на твоем лице. Возрадуйся же! – Я встал, и выскочка рявкнул:
– Развяжи меня.
Я видел, как ненависть переполняла его. Его взгляд… Так смотрели ведьмы Монс-ден – исподлобья, когда стояли на коленях перед древними за предательство своих предков. За нарушения союза ведьм и ночнорожденных. Однако природные инстинкты Йена дали о себе знать, и он, ощутив страх перед хищником, мгновенно одумался.
– Развяжи, – уже мягче попросил Йен.
– Зачем пачкать руки, когда у меня есть на это обращенные? – Я повернулся к ночнорожденным. Они остановили схватку и приготовились внимать приказу. – Эфилеана воды развязать. Не убивать. Кровь не пить. Даже чуть-чуть, не создавайте мне проблем, – наблюдая за их не самыми довольными лицами, я указал на подчиненную. – Особенно ты, Ари. Не как в прошлый раз.
– Мы можем немного поиграть? – скромно попросила обращенная.
– Поиграть? Какого хрена? – возмутился Йен.
– Только немного, – присев на корточки, я погладил примятые волосы элементалия. – Надеюсь, ты понял, что в Кампусе запрещено распускать ненависть на почве прошлого. В моем доме не будет такого. Но что касаемо игры… Я слышал, что эфилеаны воды неплохо бегают, – я схватил Йена за волосы, он сжал зубы и скривился, сощурив глаза. – Как только развяжут, у тебя есть пара минут, чтобы спрятаться. Как я и сказал: кровопролития не будет, но вот несколько сломанных ребер и выбитый глаз обращенные, скорее всего, тебе все же подарят. – Отпустив его голову и поднявшись, я почувствовал на себе взгляды издалека. Ощутил приближение двух живых эфилеанов.
Пара мужских силуэтов, подходивших к нам, несла человеческие ружья, заряженные кое-чем более действенным, чем обычные пули. Оливер хорошо позаботился о моем эскорте, додумавшись снабдить их игрушками. Если окажу сопротивление – пули с транквилизатором сделают свое дело, и когда в следующий раз я открою глаза, первое, что увижу, – тяжелый кулак Оливера.
Пока подчиненные развязывали ноги и руки Йена, смотрители уже оказались в моей компании, недовольно протягивая мне кандалы.
– Сам наденешь или помочь? – прохрипел один, пока второй держал наготове заряженный ствол – игрушку людей, полученную от Оливера.
– Лишу вас этой радости.
На сегодня прогулка и развлечение закончены. Стальные кандалы, дорога в мою квартиру и ужасно палящее солнце. Чем голоднее ночнорожденный, тем сильнее его опаляет солнце. А голод крови Ленсон не знал границ.
«Гребаное солнце. Гребаная жажда».
* * *
Я вспомнил о черном конверте. Пальцы потянулись к перстню, крепко сидящему на моей руке, пока я наблюдал через окно за беззаботными жителями любимого города. Платиновая петля с красным камнем. Мне хотелось разбить ее, расплавить, избавиться и никогда не вспоминать. Однако потаенное желание так
