У порога - Юрий Витальевич Яньшин
— Во всяком случае, образец сначала потемнел, а затем стал отражать свет, попутно проводя электрический ток. По заверениям ученых, в таком состоянии металлический водород пребывал несколько миллисекунд. После этого было еще несколько публикаций от англичан и американцев, но все они нуждались в подтверждении и, соответственно, в публичном повторе, что сделано не было, — закончила она, намереваясь сесть обратно, но сверчок-академик не дал ей этого сделать.
— Постой, Валентина! Не имей привычки вилять своим лисьим хвостом! — погрозил он ей своим корявым от артрита указательным пальцем. — Говори, как на духу, как и когда тебе удалось достичь такого давления?!
Пришлось бабушке опять вставать и принимать боевую стойку.
— Сначала выскажусь по поводу того, когда пришла эта идея. Сразу замечу, что идея не моя. Она принадлежит моему покойному учителю и руководителю — Римилию Федоровичу Авраменко. Мы тогда, в начале 90-х, усиленно работали над созданием плазмоида. Экспериментируя с интенсивной ионизацией влажного воздуха, мы помимо плазменного образования, в качестве побочного продукта при соединении легчайших элементов получали водород, с которым долгое время не знали что делать. Вот мы и думали, куда нам приспособить этот побочный продукт. Установка по преобразованию электроэнергии в токи сверхвысокой частотности у нас уже тогда имелась. Конечно, не такая шикарная, как эта, — кивнула она в сторону продолжавшего гудеть ощетинившегося «ежа», — но тоже, достаточно, мощная. А в силу того, что Римилий Федорович, вообще, отличался феноменально широкой эрудицией, он, зная о дискуссиях связанных с металлическим водородом, предложил мне поэкспериментировать с обычным водородом. Дело в том, что водород, в этом плане, является самым простым элементом. У него всего один электрон и один протон. Следовательно, отследить траекторию одного электрона было гораздо проще, чем у его ближайшего соседа по периодической таблице — гелия. Действовали, чисто по-русски — методом банального тыка. Кстати, именно тогда и родилась идея нагревания не самого ядра или электрона атома, а его трека. А тут еще Римилий Федорович вспомнил, что физики-теоретики в своих дискуссиях по поводу металлического водорода с достаточной уверенностью спрогнозировали его уникальную метастабильность. А метастабильность при изучении электронных треков важна, как никогда. Так родилась идея получения металлического водорода, — развела она руки по сторонам, и как бы, тем самым, оправдывалась за свое невольное открытие.
— Но давление?! — опять выкрикнул академик. — Как вы смогли его добиться?!
— Ах, Игорюша! — всплеснула старушка ручками. — Ты, который большую часть жизни занимался тем, что взрывал атомные бомбы, задаешь мне такой вопрос? Тебе ли не знать силу давления ядерного взрыва в эпицентре?
— Вот, именно! — обрадовался он, чувствуя, что одерживает верх в этом споре. — Вот, именно! Да, при ядерном взрыве давление в его эпицентре — колоссально, но этот же взрыв, вместо того, чтобы уплотнить водород, просто снесет его к чертовой матери!
— Это, смотря, что и как взрывать, — хитренько прищурилась Николаева. — Специально подобранный и правильно расположенный заряд взрывчатого вещества создаст на миллисекунды нужное давление. К тому же, как тебе должно быть известно, взрывы тоже бывают разными. Практика знает три вида взрывов: мгновенный, короткозамедленный и замедленный. В данном случае мы применили короткозамедленный взрыв, который создал необходимое давление и в то же время не нарушил структуру водорода, или если тебе удобней так называть, то дейтерия.
Ещё никто и никогда не видел Вострецова в таком растерянном виде, как сейчас. Обычно последнее слово всегда оставалось за ним. А тут такой конфуз. Да еще и от пожилой бабушки — Божьего одуванчика. За такое небывалое зрелище впору было платить хорошие деньги. Афанасьев испытывал неимоверное чувство удовлетворения от этой перепалки. И не считал нужным скрывать это от своих коллег. Впрочем, коллеги и сами почуяли, что маститый академик на этот раз, кажется, терпит сокрушительное поражение, хоть и не желает в этом признаваться до конца.
— Но, как тогда тебе удалось зафиксировать результат? Ведь в состоянии металла водород пребывает всего лишь на миллисекунды. Неужели эта конструкция, — дернул он подбородком в сторону тележки, — является электромагнитной ловушкой?
— Молодец, Игорек! — подняла Николаева кверху большой палец, в знак наивысшего одобрения. — Я всегда знала, что у тебя «золотая» голова! Точнёхонько! Это и есть электромагнитная сферическая ловушка! Прутья «клетки» обеспечивают осевое магнитное поле, а нижняя и верхняя поверхность — продольное.
Вострецову нечего было на это ответить, поэтому он несколько мгновений потоптался, переступая с пяток на носки, а затем резко опустился в свое кресло. До конца насладившись своим триумфом, бабушка удовлетворенно сложила накрашенные по такому случаю губки и произнесла, обращаясь в зал:
— С вашего позволения, я продолжу. Получив металлический водород, нам стало гораздо проще оперировать с его метастабильной структурой. Высокочастотным токам, таким образом, стала доступна опция по точечному нагреванию отдельных частей атомов водорода. Не затрагивая его ядро, нам удалось разогреть, а по сути, увеличить до невероятных размеров электронные треки. А это означало, что все внутриатомные процессы, с увеличением длины треков увеличились на десятки порядков. Отсюда пошло резкое замедление внутриатомных процессов. По большому счету, это можно считать, как один из возможных методов замедления времени, вплоть до его остановки, хотя бы на микроуровне. После чего, нам оставалось только канализировать этот процесс в пространстве. Для этого оказалось достаточным увеличить интенсивность потока высокочастотных токов. Эти потоки и разрушили целостность времени, как понятия. Результатом такого пробития и явился портал. Вот, собственно говоря, и всё. Операторская! — обратилась она к техникам. — Начинайте обстрел, а когда наберете насыщенность потока до 60-ти единиц — фиксируйте треки. После фиксации, добавляйте до 70-ти и открывайте канал.
— Принято, — коротко ответил оператор, и гудение от высокого напряжения усилилось, отдавая неприятным зудом в ногах у присутствующих.
По той поверхности «ежа», что была обращена в сторону авансцены с тележкой, вдруг, забегали быстрые и нестерпимо яркие искры электроразрядов, напоминающие молнии. А на самых кончиках «иголок» этого ежа образовались небольшие сгустки плазмы, вот-вот готовые сорваться с места. В зале отчетливо запахло озоном. Подавляющее число зрителей в зале, вывернув шеи, завороженно наблюдали это феерическое действо, хотя главные события происходили в противоположной стороне. И только сами участники эксперимента знали, куда надо смотреть, чтобы увидеть настоящее чудо. «Кубик» с запертым внутри него дейтерием сначала слегка задымился, а затем неожиданно вспыхнул маленькой, но чрезвычайно яркой звездочкой и тут же на белом полотне, что было растянуто позади тележки с «мишенью» образовалось бледное пятно, словно сильно размытый по краям солнечный зайчик. Пятно стало расширяться, а его края до этого не имевшие очерченного контура стали более контрастными.
