Из глубин - Вера Викторовна Камша
– Садитесь, герцог, – кардинал подал пример, опустившись на кожаные подушки. – Вижу, вы удивлены моей настойчивостью? Дело в том, что я принял постриг в ордене Славы, это потом сердце мое преисполнилось Милосердия.
– Вы знали Адриана? – Робер спросил прежде, чем подумал, но его высокопреосвященство и не подумал одернуть настырного маршала.
– Его святейшество был моим наставником. Именно он… ммм… посоветовал мне перейти в другой орден. Сперва речь шла об ордене Истины, однако я не соответствовал… ммм… нужным требованиям. Кроме роста, разумеется.
Левий ушел из ордена Славы по просьбе Эсперадора? Уж не затем ли, чтоб приглядывать за двуногим Клементом? Надо поговорить с Матильдой и об Адриане, и об агарисской грызне, и о кардинале. Они вместе ехали, а принцесса всегда разбиралась в людях.
– Хотите о чем-то спросить? – Левий поправил своего голубя. – Спрашивайте, время есть.
– Я плохо осведомлен о делах церкви, – Иноходец поднял глаза и столкнулся с открытым, даже веселым взглядом, – хоть и прожил несколько лет в Агарисе.
– Человек не может объять необъятное, – клирик снова тронул наперсный знак, видимо, это было привычкой, – но что-то знать вы просто обязаны. Хотя бы о ваших родственниках, стоявших у истоков эсператизма. Житие Адриана, вернее, Чезаре Марикьяре, весьма поучительно. Особенно первые списки. Неужели Повелители Молний все позабыли?
– Кажется, где-то старые записи были, – перед глазами Робера встали сумрачные, забитые книгами и рукописями комнаты, служившие деду чем-то вроде гауптвахты для излишне резвых внуков, – признаться, я читал меньше, чем следовало, а потом стало не до того.
– Жаль, – посочувствовал Левий, – что ж, я готов при случае рассказать вам о блистательном Чезаре, до последнего отрицавшем очевидное.
– Святой Адриан что-то отрицал? – вопрос прозвучал глупо, но военный не обязан говорить, как сьентифик.
– Не Адриан, Чезаре. Он был другом Ринальди Ракана и, когда узнал о том, что тот натворил, не поверил и бросился искать доказательства невиновности Ринальди. На земле не нашел и спустился в подземелья. Что он там видел, не знает никто, но из катакомб вышел уже Адриан. Некоторые, впрочем, полагают, что Чезаре поделился увиденным со своим единокровным братом, от которого и пошли нынешние Эпинэ.
– Если это так, – пробормотал Робер, – я ничего не знаю. Может быть, дед…
– Герцог Гийом уже никому ничего не расскажет, – вздохнул его высокопреосвященство, – он был гордым человеком и зажег большой огонь. Погасить его будет трудно.
Кардинал собрался гасить огонь?! Тогда крови в Олларии не будет… Или, напротив, будет еще больше. Если кардинал, вместо того чтоб вести подкоп, примется бить в ворота тараном. Левий приехал с Матильдой и к внуку Матильды, но что знает вдовствующая принцесса о теперешнем Альдо?!
– Ваше высокопреосвященство, – начал Робер, – я должен вам сказать…
– Ваше высокопреосвященство, – барон Морен стоял в дверях, выпятив сразу и грудь и грачиный нос, – я счастлив приветствовать вас в Багерлее!
Левий неспешно и величаво развернулся к коменданту. Словно многопушечный корабль. Казалось странным, что этот человек умеет подмигивать, улыбаться, шутить.
– Господин генерал, – голос бывшего адепта Славы тоже изменился, – я желаю видеть Фердинанда Оллара, графа Штанцлера и герцога Алва.
Надо отдать Морену должное, на ногах он устоял. Более того, он вообще устоял. Комендант чопорно поклонился:
– С радостью, ваше высокопреосвященство, но мне требуется дозволение его величества Альдо Первого.
– Его величества Альдо еще не существует, – поправил кардинал. – Молодой Ракан станет таковым лишь после миропомазания, но с разрешением его высочества вы можете ознакомиться. Герцог Эпинэ, – Левий протянул Роберу простой футляр серой кожи, – откройте, прочитайте и передайте господину коменданту.
«…сим подтверждаю, что кардинал талигойский и бергмаркский Левий обладает правом посещать замок Багерлее в любое время и беседовать без свидетелей с любым узником, офицером, солдатом либо же служителем. Он также может приводить с собой священников либо же иных лиц по своему усмотрению. Альдо Ракан».
Воистину в ордене Славы присягали не только мечу, но и перу! Кардинал подождал, пока Морен переживет послание, и протянул руку. Комендант с окаменевшим лицом вернул приказ.
– С кем из узников ваше высокопреосвященство желает беседовать первым?
Кардинал убрал документ обратно в футляр и неспешно поднялся.
– С герцогом Алва.
2
Где они шли, о чем кардинал говорил с комендантом, сколько времени заняла дорога, была Багерлее огромной или, наоборот, маленькой?
Робер куда-то сворачивал вместе со всеми, а если о чем-то спрашивали, отвечал «да» или «нет», лихорадочно соображая, как передать Ворону, что герцог Эпинэ предал Альдо Ракана и послал за Савиньяком. Еще утром самым трудным казалось попасть в тюремный замок. Он попал, а что дальше?
Рокэ спросит про Моро, он ответит, а потом? Они не должны беседовать как друзья, а как должны? Что говорят, придя в тюрьму к врагу, который тебя не убил, не выдал, а отпустил? К врагу, не предавшему ни своего короля, ни своей клятвы? Как дать понять, что ты не просто готов отдать долг, а переходишь под другие знамена?
Служитель зазвенел запорами и замками, дверь, толщиной равная крепостным воротам, неохотно распахнулась, и в лицо продрогшему в бесконечных переходах Роберу ударила почти кагетская жара. Левий сморщился и обернулся к Морену:
– Слишком душно.
– Внизу пекарня, – равнодушно сообщил комендант, и Роберу захотелось его убить.
Комната, в которую они вошли, была самой обычной, разве что в ней не имелось окон. Свет фонарей причудливо плясал по голым сухим стенам, облизывая то угол стола, то деревянную скамью, то старое бюро. Ворона в комнате не было, зато в стене темнели две узкие арки. Сержант поставил фонарь на стол, четверо стражников встали у дверей. Эпинэ видел лицо Морена, оно было злым и растерянным: комендант явно не знал, что ему делать. Левий досадливо махнул рукой, и носатый генерал с готовностью сел на отчаянно заскрипевшую скамью.
– Герцог Алва, – негромко окликнул его высокопреосвященство. – Я – Левий, кардинал талигойский и бергмаркский. Я прибыл из Агариса, и мне нужно с вами поговорить. Вы здесь?
– Кардинал? – переспросил хрипловатый сонный голос. – Выходит, я не в Закате, а в Рассвете? Как неожиданно…
– Рокэ Алва, – обозначил свое присутствие Морен, – вы в Багерлее, и с вами желает говорить его высокопреосвященство.
– Полковник, – заверил невидимый Алва, – когда вы окажетесь в Рассвете, вас, без сомнения, назначат гласом Создателя.
Морен открыл и тут же закрыл рот. Левий без лишних слов поднял фонарь и двинулся на голос. Комендант дернулся следом.
– Оставайтесь здесь, – несмотря на жару, глаза клирика были ледяными, во всяком случае названный полковником генерал примерз к полу. Любоваться на образовавшуюся статую Эпинэ не стал.
В спальне, если это была спальня, было еще
