За что убивают Учителей - Наталья Сергеевна Корнева
В свой смертный час Учитель был одинок: ушел, оставленный всеми, кого любил и о ком так много заботился. Ни одного из учеников не оказалось рядом, чтобы защитить или хотя бы поддержать его. Где, чтоб ему провалиться, проклятый услужливый Яниэр, когда он так нужен? Где Агния, единственная чистокровная из них, самодовольная высокородная наследница великих династий Лианора? Где все те, кто в глазах его светлости мессира Элирия Лестера Лара всегда были лучше, чем он?
Злость на соучеников и на весь народ Совершенных неожиданно сильно вспыхнула в сердце. Глядя на Учителя, вечным сном спящего у него на руках, Элиар чувствовал, как сердце опутывают и крепко сжимают шелковые нити отчаяния.
– Как это случилось… Кто сделал это с вами?
Чья злая воля перечеркнула все его планы? Разум помутился совершенно. Придя в бешенство, Элиар несколько раз с силой ударил мертвеца по лицу и вдруг, резко остановившись, осторожно прикоснулся к щеке Учителя, сам опешив от того, что творит.
Да что с ним такое? Он сошел с ума, не иначе, если этот ужасный человек кажется ему таким бесценным.
Несколько мгновений или вечность Элиар молча обнимал мертвого Учителя, который был так близко и так бесконечно далеко. Как мог наставник оставить его, оставить его совсем одного?
Мир замер. Сейчас должно ликовать, не так ли? Он победил. Но боль и ненависть как будто только усилились, бурлили в груди, доводя Элиара до исступления. Человек в его руках не отвечал; он молчал строго и велико – потому что был мертв.
Учителя больше нет. Его светлость мессир Элирий Лестер Лар ушел на вечерней заре, как и положено жрецу Закатного Солнца, до последнего защищая свой храм. Ушел, не попрощавшись. Еще предстоит привыкнуть к мысли, что больше никогда не услышать тонких насмешек наставника, принять, что больше никогда на нем не остановится холодный колкий взгляд глаз, в которых вставал океан. Знакомые обертоны голоса, ненавистного, любимого голоса, больше не будут струиться вокруг. Никогда.
Больше никогда.
Учитель ушел, и пустота, оставшаяся вместо него, грозила поглотить целый мир. Пустота – дикий апофеоз всего этого длинного дня… всей его непутевой жизни. Пустота. И ощущение полной растоптанности от того, что он больше не увидит ненавидимого им наставника. Привычная реальность обрушилась, в один миг потеряв смысл: цветные осколки ее беспорядочно лежали вокруг. В сердце Элиара всегда была война, теперь же оно молчало, оцепеневшее, оглохшее от битв. Это конец.
Все было предельно ясно, но сердце упрямо сопротивлялось разуму. Как выяснилось, гнев и тоска не улеглись со смертью Учителя. Напротив, внезапная потеря помогла осознать, насколько большую часть в его жизни занимал Красный Феникс.
Этот ужасный человек должен жить – и принадлежать только ему, ему одному. Он должен был расправиться с ним сам! Это его право и больше ничье.
Нет, он не отпустит наставника, не отдаст смерти без боя: он еще не свел все счеты. Даже после смерти Учитель будет принадлежать ему.
Война будет выиграна, когда потерпит поражение Учитель, его единственный невзятый бастион. Настоящая победа – не просто нанесенное неприятелю поражение. Настоящая победа меняет сердце противника. Но неожиданно изменилось только его собственное сердце.
– Лестер… – сжав мертвую руку, бесцветным, охрипшим от крика голосом прошептал Элиар. – Я не забуду… никогда.
Фраза сорвалась с губ неподконтрольно. Он и сам не понимал, что говорит и как он назвал Учителя. Имя растаяло во рту карамелью.
Он обезумел? Он зовет верховного жреца личным именем? Да, он окончательно рехнулся: при жизни Учитель ни за что не позволил бы называть себя так. Да и сам Элиар не осмелился бы обратиться к могущественному Красному Фениксу так фамильярно, так интимно, но сейчас срединное имя почему-то привязалось, прилипло к языку, и растерянный Элиар повторял его снова и снова, как заклинание. Второе имя наставника вдруг стало слаще и пьянее самого дорогого вина, и Красный Волк с удовольствием перекатывал звуки на языке, такие прохладные, нежные, такие отличные от привычно-строгого, пышного «Элирий» – «Пионы цветут под солнцем».
«Цветы зимней вишни таят в себе снег» – с тоской вспомнил он значение срединного имени «Лестер» на Высшей речи ли-ан. До чего же красивое и изысканное значение.
Осторожно поддерживая тело Учителя, Элиар медленно сходил с ума от ненависти и странной нежности. Он склонился над умершим в отречении и благодарности, в верности и предательстве, в святости и грехе. Две ярчайших противоположности оказались слиты воедино: чем крепче ненависть – тем сильнее становятся узы привязанности.
– Возвращайтесь назад… этого не может быть, это не конец.
Он знал этого человека семнадцать лет и будто впервые разглядел только что, уже после смерти. Как все это неправильно, как больно, больно.
Так многое нужно сказать, но Учитель более не преклонит слуха к словам Второго ученика. Многое так и останется невысказанным. Он может говорить все, что угодно, но Учитель навсегда останется нем. Во всем мире теперь не найти его душу. А в его собственной душе не будет отныне ни мира, ни войны.
По лицу, оставив влажные дорожки, скатились и тут же высохли две одинокие слезы.
– Простите меня, Учитель.
Но Учитель уже ушел, унося с собою красное солнце. Душу его забрала разыгравшаяся снаружи метель. А Красному Волку осталась только маета будущих бесснежных зим Бенну, последнего города, доставшегося в наследство от наставника.
Та ночь навсегда развела их пути. Если бы она была хоть чуть-чуть длиннее. Как несправедливо – уже завтра наступит весна, наступит день рождения Красного Феникса Лианора, до которого тот не дожил каких-то несколько часов. После кончины Учителя нежный аромат красного лотоса несколько недель будет стоять в адитуме.
«Прощайте, Учитель».
Вот и все. Наконец отомщены все унижения; но отчего же такое чувство, будто на сей раз он принес в жертву свое одинокое сердце?
Вдруг, в редкий момент прояснения сознания Элиар припомнил кое-что безмерно важное. Способности Видящего вновь выручили его, выудив из омута памяти то единственное, что имело значение сейчас. Давным-давно, из случайно подслушанного разговора Учителя с Ишерхэ он узнал, что тайно совершенным ритуалом душа Красного Феникса навек привязана к его лотосной крови. В драгоценной крови Учителя таится не только сила солнца, но и тонкая ниточка, ведущая к ушедшей в небытие душе.
Это знание дорого стоило.
Шумно выдохнув, Элиар дернул из поясных ножен стилет, чтобы вонзить хищный четырехгранный клинок точно в артерию – так глубоко, как возможно.
Как глубока была его ненависть
