Истина лисицы - Юлия Июльская
Он думал о Мэзэхиро: о сёгуне, что предал императора, о муже, что был несправедлив к жене, и об отце, что умел лишь требовать от ребёнка. Плакал ли он так же, когда убил своего сына? Понял ли, что совершил собственными руками? Страдал ли он от этого?
Киоко говорила, что Мэзэхиро обвинил её. Она встречалась с ним после сражения всего несколько раз, и лишь для того, чтобы подписать новые указы. Она не знала ничего больше. Правда ли он стёр с себя вину, словно кровь с клинка, и возложил её на императрицу? Проронил ли он хотя бы одну слезу, когда оставался наедине с собой, или ненависть, которой он сдался, выжгла всё человеческое, что в нём когда-то было? И было ли в нём человеческое хоть когда-нибудь?
Пока он размышлял, Цутому-сан выплакал свои слёзы. Теперь он сидел напротив своей давно умершей старшей дочери и держал её за руку, покоряясь неизбежному. Рэй-сан была рядом и сжимала его ладонь. Она, кажется, давно отпустила сестру, теперь ей хотелось лишь сохранить рядом с собой отца.
Норико открыла глаза, потёрлась о руку девочки и осторожно спустилась с колен, устраиваясь рядом. Значит, пора. Всего пара мгновений потребовалась, чтобы остатки Ки растаяли, сливаясь с бесплотным воздухом, и покинули их грубый мир. Рука Цутому-сана опустела.
– Она будет счастлива, – сообщила Норико. – Теперь она не одна.
Цутому-сан поднялся и глубоко поклонился ей. Рэй-сан последовала его примеру. Он повернулся к дочери:
– Ты открыла глаза мне, одержимому старику, который не сумел отпустить и заставил годами страдать собственную дочь. Как мне благодарить тебя?
– Не меня, отец, – тихо ответила Рэй. – Исао-сан дал понять, что наша затея была глупостью. А бакэнэко вернула Хитоми туда, где ей место. Придёт время – и мы будем с ними, воссоединимся семьёй.
– Придёт время… – повторил Цутому-сан, а затем, словно опомнившись, повернулся к Иоши и поклонился. – Спасибо. Отныне наша семья в долгу перед вами. Просите о любой помощи для себя и для ваших спутников. – Он выпрямился, лишь когда договорил, и лицо его выражало решимость.
– Всё, что мне нужно, – найти пропавшую спутницу, – ответил Иоши, и его сердце вновь зашлось в тревоге, забилось в груди при воспоминании о Киоко. Страх, притупившийся на время, возвращался стремительно и с новой силой. Где она? Куда могла исчезнуть? И сколько времени они потеряли?
– Мы её найдём, – пообещал Цутому-сан. – Если она на нашей земле, нет никаких шансов, что мы её не отыщем.
Но они не отыскали – ни в рёкане, ни в его окрестностях. Везде было пусто. И всё, что им оставалось, – попрощаться с владельцами «Огнедышащего дракона» и отправиться в сторону города. Если Киоко не попала в беду прямо здесь, в холмах, остаётся только похищение. И вряд ли похитители стали бы держать её где-то в открытом поле под ясным взором Аматэрасу.
Бабочка – в сети
Они шли к городу, как и прежде, только теперь втроём. И Норико нехотя отметила, что так выходит значительно быстрее. Сколько бы Киоко ни занималась, но до уровня самураев и ёкаев её выносливости всё равно не дотянуться. Во всяком случае сейчас.
– Переживаешь? – поинтересовался Хотэку.
Норико только дёрнула хвостом.
– Мы найдём её – и я убью того, кто посмел отнять у меня мою принцессу.
– Императрицу.
– Тем более.
– Тебе удобно? – внезапно спросил он.
– Удобно что?
– Идти. Лапкам не горячо?
Земля действительно обжигала: солнце в безоблачные дни здесь становилось совершенно беспощадным, и укрыться от него было почти негде. Но ей ли жаловаться? Мелкие неудобства – последнее, о чём она сейчас думала.
– А ты с чего вдруг такие вопросы задаёшь, птиц?
– Понести тебя?
Норико аж фыркнула от такой наглости.
– Я тебе что, домашняя кошка? Иди вон Иоши понеси, ему явно паршивее.
И это даже не было неправдой. Иоши выглядел взволнованным и подавленным одновременно. Норико могла бы при желании почувствовать его ки, узнать все его страхи и желания, тревоги и надежды, но ещё ни разу этого не делала. Да и не нужно было. Это Киоко умела обращать своё лицо в искусную маску, Иоши, как бы ни старался, не был и на четверть так в этом хорош.
Сейчас он шёл впереди и не оборачивался, намереваясь добраться до города как можно быстрее. Разговоры, как и любое возможное промедление, его только злили.
– Не отставайте, – словно расслышав мысли Норико, скомандовал он. – Мы почти пришли.
И действительно, город был уже совсем рядом, так что Хотэку снова накинул кимоно, а Норико припустила бегом. Она уже чувствовала вонь человеческих жилищ – от немытых тел, странной еды и горькой выпивки. Окраины всегда так пахли. Но в этот раз к привычным ароматам примешался едва уловимый, совсем не похожий на остальные запах… Он был знаком, но Норико никак не могла понять, где раньше его чувствовала.
Не успели они подойти к городу, как навстречу им выскочил… Норико не была уверена, кто это. Лохмотья почти полностью скрывали не то человека, не то ёкая, а широкополая каса не позволяла взглянуть в глаза, хоть и была вся изодрана и изъедена временем.
– Добрые путники, – голос его был измождённым и сиплым, – не будет ли у вас какой крохи для старика или капли воды? Два дня не пил, шесть дней не ел.
Он ковылял прямо на них, не поднимая головы. Норико только вздохнула, намереваясь пройти мимо, но Иоши остановился и завозился в мешках. Она почти наорала на него, но вовремя вспомнила, что, хотя это и Западная область, проще будет оставаться для всех кошкой.
«Иоши, ты перегрелся?» – она осторожно пробралась в его мысли.
Тот замер, но уже через мгновение продолжил рыться в мешке.
«Оставь мешок и пойдём дальше, мы торопимся».
«Старику нужна помощь», – отмахнулся он так же мысленно.
«Сам разберётся. – Норико начинала закипать. – Кому и правда нужна помощь, так это Киоко!»
Он снова замер. Ну наконец-то понял!
А затем осел на землю.
– Иоши? Иоши! – Норико подскочила к нему и осторожно прислушалась к ощущениям: живой, здесь, тело тоже дышит, но… Благословенная Каннон, как же ему больно!
Хотэку уже сидел рядом и осматривал его. Старик тоже осторожно приблизился.
– Доброе сердце, – прохрипел он, –
