Запретная кровь - Евгения Исмагилова
– Отвезем его к старосте, пусть она и решает, что с ним делать, – предложил самый старый из них.
– Премного благодарен, – обрадовался Людвиг и уселся в сани, запряженные гнедыми лошадками.
Младший дровосек, едва ли взрослее Людвига, немного обалдел от его наглости. Но делать нечего, приказа старшего не ослушаешься, и через несколько мгновений сани уже неслись по свежему, выпавшему ночью снегу.
Пока они ехали, один вопрос не давал Людвигу покоя: «Почему они ему не поверили? Ведь если везут к старосте, значит, не поверили, скорее всего. Что его выдало? Внешность? Они что, толстых стражников никогда не видели? Или…»
Черт, его речь! Простолюдины не используют такие цветастые обороты! «Премного благодарен!» Разве солдат сказал бы так? Нет, он бы сказал «Добре!» или что-то подобное.
Да, Вигги выдал себя с потрохами! Что ж, придется с этим смириться. После этой мысли Людвиг сам не заметил, как уснул. Ему виделось бесконечное лысое поле, освещенное красным закатным солнцем, кишащие в нем черви… Почему черви? Почему все время они?.. Когда Людвиг проснулся от толчка в плечо, солнце висело низко над землей, клонясь к закату.
Вот она, деревня! Его спасение. Выкуси, Циглер, он добрался сюда сам! И даже без опасных приключений.
На поселение приходилось нескольких десятков домов. Невольно напрашивалось сравнение с уютным городком, окруженным высоким частоколом. Первый этаж домов был сложен из камня, а второй – из бревен, кровлей же служила сосновая дранка, потемневшая от времени и морозов. Окна здесь закрывали желтоватыми пластинами слюды, чуть светящимися под лучами солнца. Богатенькое местечко, раз каждый может позволить себе слюду в окнах, а не закрывает их промасленной кожей!
Повозка остановилась у самого большого дома с вырезанным змеем на коньке, глаза которому заменяли два блестящих камня. Интересненько. Похоже, староста очень хотела всем показать, что ее дом – самый важный и самый лучший. А значит, Людвигу будет легко договориться с ее самолюбием. Уж болтать-то он мастак!
Вигги слез с повозки и в сопровождении дровосека поднялся на высокое парадное крыльцо. Там его встретили двое мужчин. Судя по красным, расшитым бисером поясам, – старшие сыновья.
– Вечер добрый, господа. Я должен видеть старосту. – Людвиг поприветствовал их лучезарной улыбкой.
Сыновья не стали его расспрашивать, лишь кивнули и пригласили войти. Незваные гости давно никого не удивляли в это непростое для Нефера время.
* * *
Старосту звали Нильда Фергсон, как пояснили слуги, и она была уже пятой старостой из поколения Фергсон и первой женщиной на этой должности за последние двести лет.
Людвига провели в просторную обеденную залу, стены которой украшали рисунки змей и птиц. За столом сидела пожилая женщина в причудливом головном уборе, похожем на капюшон из змеиной кожи, и что-то писала в свете фонаря. Когда он вошел, староста отвлеклась от занятия и подняла глаза на гостя. У нее оказалось крупное лицо, румяное, словно вылепленное из сдобного теста. Женщина с любопытством посмотрела на позднего гостя.
– Говорит, что с Аэнора. Говорит, замок – того, разнесли, он и ушел, – пояснил дровосек, которого тоже позвали в залу. – На бегляка похож.
– Спасибо за ваше весьма ценное мнение, – обернулся виконт и снял шапку, потому что при дамах головные уборы положено снимать, а его-то, в отличие от этого мужлана-дровосека, учили манерам. – Буду благодарен, если мне дадут побеседовать с почтенной леди наедине.
Нильда, которую за всю жизнь впервые назвали «леди», усмехнулась и жестом отправила всех присутствующих, кроме Людвига, вон.
– Кто же ты, если не бегляк? – улыбаясь, спросила она.
– Виконт Людвиг де Гродийяр к вашим услугам!
Вигги сделал неумелый книксен. Черт, ноги! Все еще болели, и, кажется, пройдут нескоро! Он показал перстень, без слов говорящий о его положении.
На мгновение дама смутилась. Разумеется, о виконте староста ничего не слышала и вряд ли сразу же поверила каждому его слову.
– Виконт? Де Гродийяр? – с сомнением переспросила Нильда Фергсон и задумчиво пригладила тонкую бровь. – Родственничек Леди-Канцлера?
– Он самый, – согласился Людвиг, не желая пускаться в долгие объяснения. – Я действительно служил в Аэноре, однако замок разрушен из-за… обвала, – нашелся он. – Сперва упала восточная башня, а потом и все остальные. Я бежал, но мой конь… Волки его съели.
– Ты говоришь как образованный человек, – заключила староста, – так что я верю, что твой род знатен. Но не верю, что ты служил в замке. Ты не похож на офицера, выправка не та. Да и меч в руке ты не удержишь, уж явно.
– Сути дела это не меняет. Я пришел за помощью: мне нужна сверра с двумя лошадьми, запас еды и воды. Оплата будет щедрой. – Людвиг бросил на стол кошель с монетами. По его расчетам, денег там было чуть больше, чем все это стоило.
Нильда взяла кошель, высыпала монеты на стол и быстрым движением пересчитала, как матерая уличная торговка.
– Мало, – покачала головой она и вернула деньги в кошель. – Еда для тебя, для лошадей, сами лошади с повозкой… да еще и мое молчание! Нет, нет, нет, господин виконт или кто ты там, этого явно мало.
Вот же! Людвиг чуть зубами не скрипнул от досады. Решила ободрать его как липку? Черта с два!
– А разве я что-то говорил про ваше молчание? О, напротив, я хочу, чтобы вы всем растрещали, что виконт Людвиг де Гродийяр гостил в этом прекрасном месте, – чувствуя нарастающее раздражение, возразил Вигги. – Лучше берите, что даю, больше денег у меня все равно нет.
– Перстень, – без тени стеснения произнесла староста, уже предвкушая скорую победу. – Отдай перстень и забирай лошадей.
Ничего себе наглость! Фамильный перстень захотела! Хотя чего еще можно ожидать от провинциальной добытухи? Понятия чести и доброты таким недоступны. Правильно отец говорил, что с людьми нужно говорить на их языке, иначе даже простую вежливость они воспринимают как слабость.
Кажется, все эти мысли отобразились у Людвига на лице, потому что Нильда побледнела и чуть отстранилась. Виконт со всей
