Запретная кровь - Евгения Исмагилова
Людвиг достал карту, принадлежащую Циглеру, и внимательно на нее взглянул. Да, огневик прав. День на юг и день обратно, только на таком холоде они вряд ли смогут продержаться так долго без еды. Циглер уже начал сдавать, и нуждался в хорошем отдыхе. За тот месяц, что он путешествовал, его шерсть свалялась в колтуны, одежда висела мешком, а огонь, который он создавал на привалах, стал тусклым и требовал лишних сил.
Людвиг не знал, сколько Эрик еще продержится, да и сам он уже порядком устал от утомительных приключений, выпавших на его долю, стоило только встать на ноги. Хотелось горячей ванны, мясного супа и любимых пирожных со сладким яичным желтком. Черт подери, хотелось хотя бы просто выспаться!
Сколько еще искать Эйлит – неизвестно. Даже неизвестно, жива ли она! Стоит ли торопиться, если они все равно уже опоздали?
– В деревне, возможно, получится купить вторую лошадь для меня, – скромно отозвался Людвиг. – Тогда Айре будет легче.
– Айре будет легче, если ты… – вдруг вспылил огневик, но тут же взял себя в руки.
«…Если ты будешь меньше жрать!» – вот что он хотел сказать, правда?
– …Если мы возьмем сверру с двойкой, желательно дильхеймских упряжных. Тогда сможем захватить с собой больше припасов. Все же мы не знаем, когда и где найдем Эйлит, – закончил он.
– Значит, завтра пойдем в сторону деревни, – решил Вигги. – Эйлит-то точно не погибнет от голода и холода… В отличие от нас.
– Главное, чтобы она никого не убила, – мрачно отозвался Эрик и принялся ставить палатку. – Чур сегодня я первый в карауле.
– Я могу пойти первым, если хочешь поспать.
– Не стоит. Под утро слишком холодно, лучше тебе в это время не спать, у тебя же нет шерсти, как у меня. Так что ложись сейчас.
– Как скажешь. Извини, что я съел всю еду, – выпалил неожиданно для себя Людвиг и принялся помогать магу ставить палатку. – Не знаю, что на меня нашло.
– В следующий раз думай головой, а не животом. Я ведь тебе не нянька, – устало ответил огневик.
Что ж, справедливо. Людвиг вообще не ожидал, что Циглер возьмет его с собой. Устроившись в палатке и слушая, как за ее тонкими стенками завывает ветер, он впервые за все время пути ощутил, как сильно у него все болит после верховой езды. Боль начиналась в спине, переходила на ягодицы и заканчивалась где-то в икрах.
Людвиг лежал в меховом спальном мешке и думал, что такая боль – самое приятное, что он испытывал за последние годы. Словно благодаря ей Вигги чувствовал себя по-настоящему живым. Как ни странно, именно эта боль придавала ему сил.
И он докажет Циглеру, что ему не нужна нянька! Виконт все сделает сам!
– Я пойду в деревню, – заявил он дремлющему магу. Тот встрепенулся и ошалелыми глазами посмотрел на Людвига. – Приведу лошадей и пополню припасы. Не трать силы, отдохни пару дней, пока меня нет. Выйду, как только рассветет.
* * *
– Пойдешь один? Сквозь снега? Без оружия? – с сомнением поинтересовался огневик. – А потом мне искать тебя по всему лесу?
– Я справлюсь. Ты сам говорил, что полдня туда, полдня обратно.
– На лошади, а не пешком.
– Лошадь идет по снегу немногим быстрее человека, у которого есть снегоступы. А у нас они есть, – торжественно доложил Людвиг.
Слава Альхору, Эрику хватило мозгов забрать снегоступы из лагеря! Маг посмотрел на него как на юродивого, тогда Вигги разозлился:
– К тому же меня уже тошнит от твоего занудства. Дай отдохнуть пару дней!
– Хорошо. Делай, как считаешь нужным, – согласился Циглер. – Только, пожалуйста, оставь мне Искру.
– Ни за что. – Виконт невольно сжал ворот поддоспешника. – Искра – это залог того, что ты меня не бросишь.
– А если по дороге с тобой что-нибудь случится? Она снова будет утеряна. Я не могу этого допустить, уж слишком многим мы с Эйлит пожертвовали, – зарычал маг. – Оставь ее добровольно, или я заберу ее силой, ваша милость!
Огневик не шутил. В его чайно-карих глазах полыхали гневные огоньки. Уши он прижал, обнажил клыки, так что они угрожающе вылезли из-под брылей. Казалось, в любое мгновение маг готов наброситься на Вигги, словно бешеный, и разорвать виконта на части.
Людвиг на всякий случай отступил на шаг. С одной стороны, Циглер прав: в пути ему могут встретиться неприятности. Необязательно бандиты, возможно, он просто умрет в какой-нибудь яме по дороге, как последний бродяга. В полном одиночестве.
– Поклянись, что дождешься меня! – потребовал Людвиг, снимая артефакт с шеи. – А если я погибну, то найдешь мой хладный труп, предашь его огню, а мой прах отвезешь сестре.
– С чего бы мне этим заниматься? Ты сам захотел идти один, вот иди! – искренне удивился Эрик. – Если ты не уверен, что вернешься, зачем пытаться? Зачем плодить новые заботы?
– Я просто хочу быть полезным, – процедил Людвиг сквозь зубы, немного уязвленный таким ответом. – Я хочу сделать что-то важное.
– Иногда принести пользу означает не создавать другим неприятностей. Либо иди один и возвращайся с лошадьми, либо завтра мы отправляемся вдвоем. На твоем месте я бы не стал хорохориться и выбрал второе.
– Почему это?
– Ты не знаешь, что такое одиночный поход, к тому же без палатки. Да что там, давай прямо скажем: ты даже шнурки завязать не сможешь самостоятельно, ведь последние годы своей жизни ты провел в постели, – терпеливо пояснил маг.
В его голосе не было и тени осуждения, однако Людвига все равно задели его слова. Они с Эйлит столько прошли вдвоем! Неужели это не считается?
– Ты еще сможешь принести пользу, а пока не создавай новых забот. Погибнешь – и Леди-Канцлер с меня снимет шкуру.
Людвиг бессильно опустился на бревно рядом с Циглером. Он не хотел сдаваться или признавать, что маг прав, но и выставляться дураком не следовало.
– Я вернусь и приведу лошадей, – твердо отозвался Вигги и протянул обережнику звезду. – Больше со мной не будет трудностей, обещаю.
– Как скажешь. – Эрик, кажется, был слегка разочарован. Однако возражать не стал.
На рассвете Людвиг ушел, и, лишь оказавшись посреди безмолвного леса, деревья в котором больше походили на призраков, он почувствовал себя таким одиноким, как никогда.
* * *
Не зря говорят, что дуракам везет. Через четыре часа пути по дороге Людвиг нашел дровосеков, рубивших редколесье. Трое крепких бородатых мужичков в овечьих полушубках сперва подозрительно на него поглядели, а затем согрели и накормили в своем лагере.
Судя по их настороженному
