Бессмертный двор - Павел Сергеевич Иевлев
— Обычно нет, — сказал Вирдан. — Они кочуют южнее.
— О мрак, — сказал кто-то из латифундистов, — а ведь эта штука, наверное, протопала через мои поля… Немного же там после неё осталось! А, что уж теперь, всё равно вымерзнет…
— Их светило погасло, — сказала Найра. — Стало холодно, и бродячий город двинулся на свет.
— Но они же медленные! — удивилась Крага.
— Это пока не припрёт, — возразила Пухоушка. — В случае опасности черепахи могут ускоряться, да так, что не угонишься. Не завидую тем, кто остался в Обозе, их, наверное, ужасно растрясло.
— Если эта штука вопрётся к нам в латифундию, — мрачно прокомментировал Эдрик, — про колхоз «Солнышко» можно сразу забыть. Тортилус что не сожрёт, то затопчет.
— Мать моя орчиха! — вздрогнула Крага. — Судя по их скорости, до этого всего несколько часов.
— Мы должны их остановить! — заявил Вирдан.
— Это, интересно, как? — скептически спросила охранница. — Ну, пойди, затыкай тортилуса своей зубочисткой!
Она ткнула пальцем в висящий у того на поясе меч.
— Вообще-то у нас есть подходящее оружие, — сказал неохотно Эдрик. — Но я просто не представляю, как это объяснить сестре…
— Я уже сама догадалась, — сказала поднявшаяся к ним Марва. — Не сразу, но поняла зачем на башне система зеркал. Но знаешь, братец, поджарить тортилуса концентрированным лучом светила ужасно глупо и жестоко!
— Альвирах — жестокий мир, барышня, — покачал головой Вирдан. — Если бродячий город пройдёт через латифундию, нам тоже мало не покажется. Останется от ваших полей засыпанная навозом канава. А потом он всё равно сдохнет с голода, потому что тортилусу это на один зуб.
— У них нет зубов, — уточнила Пухошка. — Жевательные пластины.
— Неважно. Они должны были вымереть тысячи лет назад, вместе с остальными Уродами Жендрика, но талхары угнали их в Пустоши, а ондоры дали светила. Тортилусы просто недоразумение, мутанты, пережиток Перинарского Казуса. Их всё равно не спасти! Они обречены!
— Мрак меня подери! — сердито сказала Крага. — Вы вообще понимаете, о чём говорите? «Давайте поджарим Гуул-Гурачо!» Обалдеть идея! Там живёт куча разумных, между прочим!
— Либо мы, либо они! — сказал один из латифундистов. — И лучше уж они.
— Они разбегутся и выживут, — покачала головой полуорчанка, — слишком мелкие мишени для такого оружия. И будут мраково злы на нас. А если мы их тоже поджарим, то получим в кровники все остальные бродячие города. Нас просто порвут в конце концов.
— А ещё, — добавил Эдрик, — я вовсе не хочу иметь миллион тонн дохлого тортилуса на границе поместья. Все падальщики Пустошей будут наши, и это не говоря о запахе…
— Что ты предлагаешь, парень? — спросил Вирдан.
— Демонстрацию силы. Пусть поймут, что мы не беззащитны, и убираются восвояси.
— Спасибо, братец, ты молодец! — Марва подскочила, обняла его и побежала вниз по лестнице. — Я всё сделаю! Не волнуйтесь!
* * *
Когда сияющий с непереносимой яркостью луч перечеркнул степь перед упорно топающим в темноте тортилусом, в воздух сперва взвилась стена пара от испарившегося снега, затем пламя моментально сгоревшей травы, а затем осталась лишь дымящаяся чёрная полоса спёкшейся в камень земли.
— Впечатляет, — сказал Вирдан. — Взять вас на меч действительно не так просто, как кажется.
— Ясен-красен, — подтвердила Крага. — Мы вообще ого-го. Но что-то они, мне кажется, не понимают намёков.
Гигантская черепаха с городом на спине продолжает неторопливо топать в прежнем направлении.
— Кто-то скачет, — показала тонким пальцем зоркая Найра.
Эдрик припал к зрительной трубе и поймал в неё крошечную фигурку.
— Всадник на полуне, одет как талхар, — пояснил он, — возможно, парламентёр. Пойду, встречу.
Когда полунь влетел на территорию поместья и остановился, выяснилось, что это не всадник, а всадница. Уже знакомая Эдрику Шарри́за Су́мбрис, одна из правителей Гуул-Гурачо.
— Что вы творите! — закричала она, спрыгивая из седла. — Вы могли поранить тортилуса!
— И вам здравствуйте, — кивнул Эдрик. — Давно не виделись, очень приятно и всё такое. А ещё мы можем пригласить вас самое большое в истории жаркое из черепахи. Если вы не повернёте, конечно.
— Сдурели? По-вашему, я им управляю?
— А разве нет?
— В очень малой степени, — призналась талхарка. — И уж точно не тогда, когда он замёрз и голоден. Тортилус видит свет, чует тепло и прёт к нему бегом. Ну, по его меркам.
— И что будет, когда добежит? Будет бродить кругами, пока всё не сожрёт?
— Много кругов ему не понадобится. Аппетит, пока сюда скакал, нагулял прекрасный.
— А потом что?
— Не знаю, — вздохнула Шарриза. — Тортилусы появились сразу после Перинарского Казуса, когда Жендрик был горячим, а Край сочился магией. Они не плодятся и не умирают, это живые ровесники Дулаан-Заха. В нынешнем холоде они выживали только благодаря светилам. Ваша латифундия бродячий город не прокормит, но заставить его вернуться в холодные пустоши, где теперь нет даже травы, невозможно. Тортилус не послушается. Он проголодался и замёрз.
— Знаете, я, в принципе, люблю животных. Особенно реликтовых и уникальных, — огорчился Эдрик. — Но выбор у нас между «погибнет тортилус» и «погибнет тортилус и все остальные». Угадайте, что я выберу, учитывая, что черепаха ваша, а латифундия моя. Я отвечаю за людей здесь, а люди там — ваша проблема.
— В таком случае, — сдвинула сурово брови Шаризза, — мы будем вынуждены…
— Погодите, погодите! — закричала бегущая к ним Марва. — Послушайте меня!
Добежав, он выставила руку, останавливающим жестом и некоторое время усиленно дышала.
— Уф-ф-ф… Запыхалась, простите. Боялась, что, пока добегу, вы друг другу войну объявите. Я Марвелотта Колловски, сестра этого решительного парня. И у меня есть идея!
— Шарриза Сумбрис, рада знакомству. Идея бы нам очень не помешала.
— Вкратце, — отдышалась, наконец, Марва, — я могу регулировать интенсивность теплового потока, изменяя положение зеркал-отражателей. Это не обязательно оружие, понимаете? Можно направить расфокусированный луч небольшой интенсивности прямо на бродячий город. Это будет почти как своё светило! Отогреет самого тортилуса
