Другой мир - Наталия Янкович
Лябах сдвинул брови и часто закивал. На этом рабочая тема была временно отложена. В основном повели разговоры о прелестях того или иного блюда и споры об особенностях вкусового букета французских вин. Говорили о погоде, о правительстве. Последнее все дружно ругали. Вспомнили и религию. Оказывается, Карл Кролл мнил себя человеком весьма богобоязненным, а свои действия относил исключительно к божьему промыслу.
— …Может, кто-то посчитает науку… — говорил он, — …делом не богоугодным. Но, скажите мне, пожалуйста, разве не сам Господь наделил нас разумом, сделав по образу и подобию своему? А если он это сделал, так значит, тем самым велел им располагать. Что мы и делаем! Наука есть великое проявление божьего промысла. Через познание мы приходим к вечному! Божественному! Если угодно, идем к Создателю не посредством слепой веры, но посредством знаний!..
Посмотрите, насколько совершенно каждое творение во вселенной. До сих пор, как мы ни стараемся, но еще не до конца можем воспроизвести окружающее нас разнообразие материи в таком совершенстве. И повсюду мы наталкиваемся на поразительные закономерности! Разве это не доказательство чьей-то воли и жесткой логики?! Мир не хаотичен! Просто порой мы не в состоянии уяснить до конца его законов. Но мы движемся к этому! И скоро…
— И скоро мы сами поравняемся с создателем… — с едва различимой усмешкой заметил Контор.
От этих слов Семен почувствовал, как на лбу выступила испарина. Вздрогнул и Лябах. Все же остальные, похоже, полностью разделяли мнение ученого.
— Тогда позволю заметить… — осторожно проговорил Лябах. — Получается… Если есть Бог — есть дьявол, есть ад и рай… А…
— Боитесь попасть на раскаленную сковородку с маслом? — хохотнул Контор.
Главврач судорожно сглотнул.
— Если так, то гипотетически подобное возможно… Может быть, не именно в такой форме… Но муки адские… должны иметь место быть… И вот кто будет решать: жили вы грешником или праведником? Все это представляется вопросом весьма субъективным, можно даже сказать, спорным. А потому это антинаучно! Антинаучно предполагать наличие абсолютного зла или абсолютного добра, потому как мы неизменно скатываемся к абстрактным понятиям! Все эти представления — пустой вымысел и духовные плутания, в которых нет места стройной системе! Вот Вы, Контор, по Вашей шкале ценностей, куда бы Вы себя определили после смерти?
Контор едва заметно вскинул бровь.
— Я бы не стал отвечать на данный вопрос точно. Скажу для начала лишь, что если мы живем и действуем в соответствии с внутренними, глубинными посылами, тогда мы действуем в соответствии с высшими (если можно так выразиться) силами, которые сами нас и создали, что полностью снимает с нас всякую ответственность. Мы лишь орудие! А разве можно осуждать орудие только за то, что оно орудие?
Кролл с довольной улыбкой отпил полбокала вина и, крякнув, бросил:
— Не знал, что Вы такой фаталист, голубчик мой! Вы меня удивляете!
Ученый в ответ небрежно пожал плечами.
— Я всего лишь играю в Вашу игру, «что бог есть». Что же касается меня, то для меня совершенно однозначно только одно: есть природа, есть законы, и мы все им подчиняемся. Иными словами — есть только то, что доказано. То же, что не доказано, — пустой звук. Можно спорить, можно впадать в пустые рассуждения, сотрясать воздух и щеголять логикой, но все останется неизменным. Фактов нет.
— Иными словами, — отозвался Кролл, — Вы готовы признать, что со смертью исчезнете в никуда?
Контор поковырял в салате, подцепил на кончик вилки креветку, опустил в рот и с наслаждением запил вином.
— Я готов признать, что тело мое положат в гроб, закопают и оно станет частью планеты Земля. Я готов признать подобное так же, как и то, что эта креветка станет частью моей плоти.
— А как же Ваш блестящий интеллект? — несколько озабоченно поинтересовался Кролл.
Контор хмыкнул.
— А разве для кого-то, кроме меня, его исчезновение будет иметь хоть какое-то значение? Молодые обрадуются, что освободилась отличная должность. Соперники облегченно вздохнут в надежде, что у них появится больше шансов оставить свой след в науке. Что же касается меня… меня уже не будет существовать, так что и расстраиваться тоже будет некому.
Профессор Кролл несколько раздосадовано выпятил губы.
— Тогда… — фыркнул он. — Зачем вам это все?! Работа по двадцать четыре часа, без отпусков и выходных, постоянные командировки, баталии за то, чтобы заметили именно Ваши теории, финансировали именно Ваши проекты…Какой смысл в том, что Вы делаете?
— Мне выпал шанс жить в этом мире, и мне интересно…
В зале воцарилось тягостное молчание. Даже совершенно невозмутимый Гоша — и тот притих. Каждый из этих (надо думать) неординарных ученых, может, и не верил в Бога, но никак не мог смериться с тем, что его интеллект исчезнет навсегда! Случайное совпадение атомов, протонов, нейтронов и кварков, в результате чего появилась именно их личность… Эта случайность, которая имеет шанс повториться с вероятностью один из десяти в сорок пятой или шестьдесят седьмой степени… Нет, это их совсем не устраивало. А еще больше ужасало работать с таким гением, как Контор, и знать, что он уверен в своем (рано или поздно) полном исчезновении.
— Ладно! — нарушил молчание Кролл. — Пора и за работу браться!
Группа, едва скрывая поспешность, направилась к выходу. И Семен помимо воли отметил, что все они хотят поскорее избавиться от налета последнего разговора. Все они не желали признавать слов Контора, и все они стремились как можно скорее погрузиться в дела…
В просторном кабинете главврача ученые расселись за столом и приготовились к отбору.
Лябах не обманул. Пациентов отмыли, отчистили и одели в свежие больничные балахоны. Даже не поленились подрезать волосы. У мужчин и женщин теперь была одинаковая стрижка под машинку.
— Что ж, теперь дело за Вами, дорогой Саймон, — провозгласил Кролл, в упор глядя на Семена. — Прочитайте их…
Контор поспешно полез в карман и щелкнул блокиратором мыслечтения. Семен принялся за работу.
Первые пять человек были вполне подходящими. Выглядели они, правда, напуганными и затравленными, но несколько дней нормальной обстановки, хорошее питание, восьмичасовой сон, физические упражнения и человеческое общение вполне могли сделать из них весьма адекватных людей. Пусть с небольшими отклонения, депрессиями и маниями… но они перестали бы быть теми животными, в которых их превратил сумасшедший дом.
Судьбы этой пятерки были настолько
