Другой мир - Наталия Янкович
Следующие две женщины представляли собой совершенно другой класс. Одну в дурдом из-за постоянной депрессии поместили родители-дипломаты. Их депрессивный ребенок не вписывался в созданный ими образ порядочных граждан. Несколько лет Лябах ее упорно лечил, пока родители внезапно не пропали. Клиника долго пыталась навести справки, и содержала постоялицу за свой счет. Наконец родители нашлись. Но жили они теперь в другой стране, а на вопрос о дочери сообщили, что детей у них никогда не было. С тех пор элитная пациентка и перекочевала в подвал.
Завершала пятерку бывшая жена нового русского. Как выяснилось, у нее «хватило ума» не давать мужу развод и требовать разделить имущество пополам. Но после интенсивного лечения в клинике Лябаха женщина «с радостью» подписала все документы, и счастливый муж получил долгожданную свободу.
С тех пор бывшая жена полностью перешла в собственность Лябаха, а муж на радостях пожертвовал в фонд клиники кругленькую сумму.
С остальными пациентами было гораздо сложнее. Как Семен ни старался, но точно прочитать их ему никак не удавалось. Словно бы эти люди сохранили физическую оболочку, но душа витала уже очень далеко. В некоторых случаях наблюдался бред и полная потеря ориентации, в других — галлюцинации, перемешанные с реальностью в такой жуткий клубок… Что внутри холодело… Когда молодой человек прикасался к такому сознанию, то отчетливо понимал откуда могут идти всякие сатанинские культы, жертвоприношения и ритуальные убийства. В головах этих «людей» жил ад!
В конце концов, именно от них Семен так измучился, что без сил рухнул в кресло и запросил передышку.
А Веру все не приводили…
— Ладно, ребятки, дайте нашему гению водички со льдом! — крикнул профессор Кролл медбрату в дверях.
Санитар поспешно удалился. В кабинете остались только ученые и Семен. Контор с Гошей о чем-то тихо и оживленно спорили в углу. Два медработника Муравейника зарылись в медицинские показатели предварительно отобранных Семеном пациентов. А Кролл с Лябахом в очередной раз принялись спорить об оплате услуг психиатрической клиники.
— Какие-то пять человек! — восклицал Кролл. — Мы договаривались как минимум на десять и очень качественных! Этого мало, дорогой Перт Петрович! Этого не-дос-та-точ-но!
— Ну что же мне теперь делать? — восклицал Лябах театрально. — Я же не могу их сделать. Есть столько — сколько есть…
— А я говорю, что вы жадничаете! — воскликнул Кролл. — Видимо, поступило более выгодное предложение? — профессор хитро прищурился. — Семен, прочитайте-ка нашего дорогого Петра Петровича!
От этих слов Лябах вскочил со стула как ужаленный.
— Да вы с ума спятили! — завопил он. — Это немыслимо и переходит всякие границы! Вы забываетесь! Читать мои мысли?! Да я, да я…
Главврач так покраснел, что казалось, готов вот-вот взорваться.
Контор с Гошей прервали свою оживленную беседу и с некоторым недоумением оглянулись на Лябаха и Кролла.
А главврач продолжал хищно посверкивать глазами и говорить.
— Я давно подозревал Лябах, что Вы что-то скрываете, а теперь даже не сомневаюсь. Вас поставили на такую должность, а Вы тут левак собрались гнать?! Да я Вас насквозь вижу! Всегда нам предоставляли не меньше пары десятков, а тут пять с трудом наскребли. Быть того не может!.. И потом, Вы думаете, я такой дурак и не помню про ту цыпочку? Где та цыпочка?! А?! Я вас спрашиваю?! Читай его, Саймон!!!
Семен вздрогнул, как от удара током. Что ни говори, а голос профессора, когда он этого хотел, обладал особой силой. И Семен бы не удивился, узнай он, что и у самого Кролла имеются некие экстрасенсорные способности. Но из-за постоянных охранных излучений Муравейника и блокиратора Контора… Семену никогда не предоставлялась возможность убедиться в своих подозрениях лично.
А тут… ему представился случай… Он потянулся… тонко… осторожно… крадучись…
И натолкнулся на мертвое пространство… Ничего… Пустота…
Семен поспешно ретировался и замер. Кролл как-то странно покосился в его сторону — в его зияющих чернотой отверстиях глаз что-то промелькнуло. Только что… Семен так и не понял.
Кантор поспешно включил блокиратор мыслечтения и несколько отрешенно бросил.
— Давайте не применять свое же оружие против самих себя. Будем соблюдать хоть какую-то научную этику. И к тому же, пяти человек на первое время вполне достаточно…
Кролл небрежно кивнул, а Лябах до того вскочивший со стула, бесформенно осел.
— Я думал… — нервно забормотал главврач. — Она не подойдет… Ведь ваш же специалист определил… Вот я и не стал лишний раз утруждать пустыми предложениями… Но если… Вдруг… То я… Никаких сложностей… Всегда рад услужить… — бессвязно забормотал он.
Но Семен уловил тайное нежелание… Теперь Лябах спохватился и не желал отдавать Веру… Она была только его жертвой! Это Семен мог понять по его лицу и без всякого чтения мыслей!
Только после натиска профессора главврач сильно испугался и готов был пойти на все, лишь бы его не прижали. А прижимать было за что. Семен успел разобраться. Лябах продавал своих пациентов не только Карлу Кроллу. И все это он проделывал в обход непосредственного начальства и их компаньона по делам подземного Муравейника. Кролл не ошибся. Лябах жульничал и складывал деньги себе в карман.
Но Семен промолчал. Еще не известно, где бедняг психиатрической лечебницы ждало большее зло. Может, оказавшись не в Муравейнике — у них появлялся шанс на спасение.
Тем временем, повинуясь указаниям главврача, медбрат выскочил в коридор и вскоре появился оттуда со следующей пациенткой.
— А вот наша цыпочка, — довольно проговорил Кролл, и весь его гнев куда-то испарился.
Девушка, как и все предыдущие жертвы — была в голубом больничном балахоне, на ногах надеты синие тапочки, волосы коротко пострижены, взгляд устремлен в пол.
«Её локоны! Её прекрасные золотисто-каштановые локоны! — с болью в сердце подумал Семен. — Но ничего, я тебя отогрею, ты вернешься к жизни! Обязательно! Ведь мне дадут хотя бы день… Чтобы с тобой попрощаться… До того как этот мираж…»
Комок застрял в горле, и Семен поспешно отвел глаза. Он не должен об этом думать! Он не должен так пристально смотреть! Он не должен себя выдать! Полное спокойствие и безразличие.
— Присаживайтесь, — проговорил Контор и, когда заметил, что при звуке его голоса девушка даже не шелохнулась, поспешно кивнул медбрату, чтобы тот
