Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
Наполовину скрытое ветвями и последней редкой листвой, из-под ветвей на них смотрело странное лицо. Даже при ярком свете оно сливалось с садом, и потому было неудивительно, что гости не заметили его раньше. Еще лучше оно смотрелось бы на хвойном дереве, потому что, как шишка, было составлено из бесчисленных коричневатых чешуек, лежащих друг на друге. Нос на самом деле был сосновой шишкой, а лоб венчали ветви с длинными иголками. Глаза и маленький приоткрытый рот застыли в легком изумлении.
– К счастью, это всего лишь маска, – успокоил спутников старик Пфиффер, – хотя то, что она здесь, и то, как она повреждена, не сулит ничего хорошего.
Лицо, казалось, принадлежало безобидному древесному духу, удивляющемуся испуганным взглядам, которыми его обводили собравшиеся квендели. И еще маска изумлялась, до чего ее довели: она сильно потрескалась и была перепачкана кровью.
– Помните Жабий Мост? Здесь маска тоже висит на столбе, который совершенно не видно в темноте, а сейчас его можно заметить, только если присмотреться. Его хорошо спрятали за стволом бузины и ее ветвями, – продолжал Одилий. Только Хульда и Тильда, которые не знали, что остальные видели в тумане у Жабьего Моста, не заметили, что он не упомянул о Заливных лугах.
– Это маска Изы, – печально произнес Биттерлинг, – я точно знаю. У ее сестры похожая, только на ней сверху еловые ветки. Сестры Кремплинг часто помогали совету устроителей, писали письма, рассылали приглашения и при каждом удобном случае подчеркивали, как они гордятся старыми семейными масками.
Теперь трещины в ней показались еще более зловещими.
Старик Пфиффер опустил фонарь, и израненное лицо снова скрылось во тьме. Там, где красноватый луч света падал на снег, тот приобретал мрачный пурпурный оттенок.
– Не буду скрывать, на земле снова кровь, – подтвердил Одилий то, что все и так увидели. Однако кое-что показалось странным.
Должно быть, у корней собралась большая лужа: страшные пятна перед кустом расплывались, как будто здесь волокли что-то большое. Кровавый след вел влево и перед самой стеной обрывался так внезапно, словно все, что тащили до этого места, упало в пропасть за невидимой границей. Квендели молча задумались, пытаясь разрешить эту новую загадку.
– Вообще-то, судя по маске, можно подумать, что Иза или кто бы то ни было спрятался в кустах бузины, – произнес мельник как можно тише, словно его могли подслушать. – Кто-то исчез с лица земли, и осталась только маска.
Он едва успел договорить, как Хульда склонилась к земле и зашептала:
– Святые трюфели, это мне кое-что напоминает. – Выпрямившись, она перевела взгляд с Гортензии на Карлмана, и голос ее стал громким и пронзительным: – Возможно, здесь произошло нечто подобное тому, что случилось в твоей беседке, Гортензия. Да, все так и есть! Почему этот отвратительный след заканчивается так внезапно? Словно здесь провели границу, за ней нет ни единого пятнышка, а снег цел. Сейчас я вам объясню, почему так. Потому что роковой туман опустился здесь и в нем открылась та самая дыра.
Остальные смотрели на нее молча, потому что в этих словах был смысл. Карлман почувствовал, как по спине пробежал холодок; ему вдруг показалось, что он видит мать с Хульдой в таком невинном месте, как сад на холме, перед лицом смертельной опасности, хрупких и беззащитных. Если Иза и Камилла оказались в таком же положении, они наверняка были еще менее способны защитить себя, чем Бедда, которой подвернулась хотя бы кочерга.
– Мы должны выяснить, откуда взялась кровь. Здесь и в других местах, потому что это ужасное предвестье, – простонал смертельно побледневший Звентибольд. – Несчастные сестры Кремплинг! Что могло с ними случиться?
– Это все паутина в мозгу и мухоморы! – решительно возразила Гортензия, не позволяя страху захлестнуть всех и навечно парализовать. – Не забывайте, что мы на Празднике Масок! Нельзя исключать, что они все устроили сами, а точнее, Фиделия в своем заблуждении. Лицо на шесте, особенно такое изуродованное и оскверненное, возможно, призвано охранять то, что находится внутри, – мрачно предположила она, указывая на закрытую дверь. – Возможно, все эти колья с масками и кровь под ними – выдумки Изенбартов и их друзей-единомышленников, и, если Ада не испугалась изобразить Серую Ведьму, Иза могла тоже сойти с ума и отдать свою драгоценную маску ради такой жуткой ерунды. На что только не пойдешь во славу дорогой семьи или мнимого блага страны! А значит, то, чего опасался пасечник, вполне может оказаться правдой: весь Баумельбург уже давно заполнен этими отвратительными тварями, – бесстрастно добавила она.
Старик Пфиффер бросил на Гортензию предостерегающий взгляд.
– Если все так, то мы это выясним, – сказал он. – Давайте, наконец, уйдем отсюда. И смотрите в оба! Если увидите Кремплингов, дайте мне знать.
Он повернулся, чтобы уйти, и остальные последовали за ним. До самого угла дома квендели чувствовали на себе пустой, удивленный взгляд маски в кустах бузины, оставшейся у них за спиной.
По дороге к садовой калитке они с удивлением услышали внезапный шум, донесшийся с главной площади: сначала раздался громкий топот, затем шипение и свист, которые постепенно затихли над крышами Баумельбурга и над верхушками дубов в центре площади.
Раздался благоговейный ропот. Все поняли, что это значит, и сотни квенделей в ожидании подняли к небу закрытые масками лица. В черноте вспыхнули десятки разноцветных звезд. Снопы искр рисовали во мраке огромные сверкающие цветы, птиц, грибы, розетки и вьюнки. Картины замерли, мерцая, на несколько мгновений, протянув по небосводу драгоценные паутинки, усыпанные небесной росой, пока наконец не дрогнули и не погасли. Чем чаще это зрелище происходило высоко вверху, тем отчетливее вырисовывались очертания могучих облачных башен – горная цепь, теперь причудливо подсвеченная яркими цветами, мрачно нависала над празднующими.
– Ах, сыроежки блестящие, фейерверк начался, – сказал старик Пфиффер, тщетно пытаясь казаться беззаботным. Однако отвлечься не мешало. – Должно быть, наконец-то прибыли квендели из Запрутья, а с ними и Себастьян Эйхен-Райцкер. Только он в Холмогорье владеет эфемерным искусством метания искр, наш хранитель моста!
Одилий ободряюще кивнул спутникам и снова надел маску, что остальные восприняли как приглашение сделать то же самое. Карлман с Энно последними шагнули за порог сада, не запирая за собой калитку, которая поблагодарила их звучным лязгом.
Внезапно по площади пронесся сильный порыв ветра, словно предупреждение гостям. В соседнем саду на деревьях затрепетали желтые фонари, как будто кто-то тряс там яблоню. Где-то на заднем плане завыл ветер, проносясь по аллее, быть может, по узкой тропинке, в конце которой стояло бузинное дерево. Потом вой заглушили грохот
