Юрий Никитин - Придон
В лагере звучали песни, всюду играли на рожках, стучали в бубны. Воинами овладело исступленное веселье, всех распирала гордость, ибо никогда еще артанское войско не подходило к стенам стольного града проклятой Куявии. Но они смогли, сумели. И об этом будут с гордостью рассказывать по возвращении…
Придон, счастливый и хмельной от ликующей радости, шел в сопровождении Аснерда, Вяземайта и десятка знатнейших военачальников и героев на край воинского стана, долго смотрел на блистающие под солнцем высокие стены.
Светило уже клонилось к закату, белоснежные стены медленно окрашивались в нежно-алый цвет, потом станут красными, Придон это уже наблюдал, когда привез ножны, видел стены даже багровыми, это когда доставил рукоять, а сейчас может наблюдать, как станут даже черными… нет, серебристыми в лунном свете, а потом снова заалеет восток, заалеют и стены.
– Как долго я этого ждал! – выдохнул он.
Серебряные звуки труб звучали ближе, громче. За трубачами шли развеселые юноши и лупили в огромные бубны. Получалось не очень стройно, зато громко, весело, а сердца начинали стучать в такт, в ритм.
Придон вскинул ладонь, останавливая, велел весело:
– Походную!..
Музыканты с энтузиазмом ударили в бубны, задудели, кто-то запел юным чистым голосом, а за спиной могучие хриплые голоса военачальников подхватили:
Гэй-но, наполним полные чары,
Чтоб через венцы лилося!
Чтоб наша доля нас не чуралась,
Чтобы лучше в мире жилося!..
Придон сбросил плащ, его тело уже почти не подчинялось ему, сильная могучая воля повела в круг, заставила притопнуть, выпрямиться, гордо вскинуть голову, руки застыли… А затем он увидел мир совсем другим, здесь звуки стали зримыми, цветными и осязаемыми, он чувствовал их шероховатость, теплоту или бодрящий холод, ноги наступали на одни нити, руки хватали и удерживали другие, успевали связать узлы, скрепить, и мир сразу менялся, где земля стала прозрачной, небо и твердь соприкоснулись. Он увидел дивные создания, что всматривались в него с неимоверным удивлением, а он плясал, прекрасно понимая, что это не просто танец, а разговор, деяние, творение, создание нового дивного света, что существует в этом простом мире, но видеть его смогут только настоящие, а не люди-поденки с их мелочными заботами и куцыми грезами…
Аснерд отвел Вяземайта в сторону, тот все не отрывал горящего взора от раскрасневшегося в танце Придона.
– Ты мне вот скажи…
– Да что ты хочешь? – сказал Вяземайт нетерпеливо. На щеках верховного волхва выступили красные пятна, он дышал учащенно, а кулаки сжимались. – Чтобы Придон перестал плясать?
Аснерд покачал головой:
– Я не такой дурак. Если это не мешает нашему походу, то пусть пляшет. Но ты мне скажи, есть в его танцах магия или пет?
Вяземайт передернул плечами:
– Да какая тебе разница?
– Он же вождь, – напомнил Аснерд. – Вождю непристойно танцевать вот так… просто. Как все. Лицо роняет! Но если в его танцах магия, то совсем другое. Понимаешь? Если его танцы веселят или печалят только его самого, то для вождя его не лимит. Но если своей песней или танцем может зажечь сердца, что все станут втрое сильнее и с пламенными… ага, сердцами ринутся в бой…
Он не закончил, Вяземайт кивнул, сказал уверенно:
– У него танцы вождя. Точно. Вон Щецин ревел, когда смотрел, как Придон танцует! А чтоб Щецин заревел, ты сам представляешь, что для этого надо.
Аснерд покачал головой:
– Заревел? Ты бы меня толкнул, чтобы я посмотрел.
– Ревел, ревел, – заверил Вяземайт. – Но тебя было не оторвать. Да у тебя самого глазки что-то блестели.
– Наверное, есть хотел, – предположил Аснерд.
– Наверное, – согласился Вяземайт. – Ты ж такая свинья, тебе бы только есть. Но даже ты не можешь себе представить такую дурь, чтобы Щецин заревел! Значит, его танцы – не просто танцы. Это магия! Волшебство.
От костров сильно пахло ароматом вишен, вокруг города располагались знаменитые вишневые сады, их порубили на костры. Сладкий вишневый запах причудливо перемешивается с ароматом поджариваемого мяса, сучья стреляют крохотными горячими угольками, с туш на вертелах срываются крупные капли, шипят на пурпурных углях. Небо темнеет, пламя все ярче, и вот уже, как будто в преисподней, где все пылает багрово и жутковато, а вокруг сгущается мрак, вокруг костров пляшут огненные, но какие-то плоские фигуры, полностью исчезая второй половиной в темноте, огромные тени удлиняются так, что протягиваются, наверное, в самую Куябу и ложатся там на площади, смущая души придворных беров и беричей, пугая женщин.
К ним подошел Щецин, явно услышал свое имя. Лицо оставалось красным, но слезы вытер, смотрит с обычной угрюмой настороженностью.
Аснерд, тоже красный, но разогретый обилием пожранного мяса с горькими травами, жизнерадостно хлопнул его по плечу.
– Что скажешь? Есть в танце Придона магия? Или нет магии?
– Я ж говорю, – сказал Вяземайт сварливо, – есть.
– А вдруг нет? – спросил Аснерд. – Я вот не ревел, как некоторые… не буду указывать пальцем.
Щецин оглядел обоих так же угрюмо, сдвинул плечами.
– О чем спорите? Оба не правы.
Аснерд опешил.
– Почему?
– Есть и выше магии силы, – пояснил Щецин мрачно. – Но, скажу вам, Придон с ними знаком. Он вхож на небеса.
Вяземайт скривился.
– Тоже мне новость. Об этом говорили давно. Увы, он уже давно туда не ходит. Теперь он – тцар.
Щецин сказал хладнокровно:
– Не ходит – это другое дело. Сейчас ему некогда, но двери на небо перед ним не закрыли. Просто он, как и все мы, уткнувшись рылом в свои мелкие свинячьи заботы, все реже поднимает глаза к небу, к звездам, к Высшему.
Аснерд помолчал, потом развернул его за плечи в сторону залитых багровым светом исполинских стен Куябы.
– Взять такой город – мелкие свинячьи заботы?
Часть вторая
Глава 1
На Куябу словно опустилось черное облако страха и отчаяния. Люди рвали на себе волосы, повсюду стоял плач и стоны, на площадях и улицах слышались рыдания женщин, проклятия мужчин. Погибла армия из сорока тысяч лучших из лучших воинов, их отбирали по всей Куявии для службы в столичном гарнизоне, уничтожен сопровождавший их обоз, убиты сорок военачальников-тысячников, а это значит, что некому защищать и саму Куябу: если оставшийся гарнизон расставить по всем стенам и на башнях над воротами, то уже некому будет встретить артан, если те вдруг сумеют совладать с башнями, выбьют ворота и ворвутся в город.
С высоких городских башен даже днем видно далекие пожары, а ночью все небо на южной стороне неба окрашивалось в зловещий багровый цвет, и люди с болью гадали и спорили, какой город или село полыхает на этот раз, чьих людей режут кровожадные люди Боевых Топоров.
