Юрий Никитин - Придон

Юрий Никитин

Придон

Моим друзьям и недругам, с которыми встречаемся в Корчме (http://nikitin.wm.ru) и КЛФ при Центральном доме литераторов.

Часть первая

Глава 1

В огромном шатре так же светло, как и снаружи. Цветные тени медленно переползают по расстеленным на земле шкурам барсов. По ту сторону шелковой ткани стук копыт, тонко кричат в небе птицы, а здесь отгороженный мирок, шерсть под рукой подрагивает, проскакивают искорки, словно в догорающем костре. Разве что не пурпурные, почти белые, но пощелкивают так же сухо, загадочно. Шелковая ткань шатра иногда прогибается под натиском яростного весеннего солнца, полного сил и жажды выжечь остатки сырости.

Придон лежал на спине, что с его страшной раной между лопатками не так просто, но уже почти не ощущает тела, ввалившимися глазами безучастно следил за светлым кругом на куполе.

Жизнь уходит хоть и медленно, но неотвратимо, как неотвратимо наступление ночи. Рядом шумно спит Аснерд, на спине, рот распахнут, оттуда исходит могучий рев, трясется земля, сотрясаются стены шатра, раскачивается шест, что поддерживает свод. Скосив глаза, Придон увидел широкую красную гортань, ведущую в тьму, и сразу вспомнил тот страшный туннель, что вывел их троих в зал с дивами, где нашли рукоять и Конста. Гортань начиналась красивой аркой, со свода трепещет красный язычок, похожий на тушу барана с содранной шкурой.

Придон отвел взгляд, Аснерд же рычал, гремел, а потом вдруг, всхрапнув и чавкнув, умолк. Дыхание стало ровным, Придон снова опустил голову и тут же подпрыгнул, храп начался с громового взрыва, словно гром ударил прямо в палатку. Когда Аснерд втягивал воздух, свод прогибался, а шест трещал, а при выдохе весь шатер подпрыгивал, и только вбитые в землю колья не давали улететь высоко в небо.

Потом пришло забытье, а когда снова поднялся на поверхность, Аснерд, уже сидя за широким столом, сурово и печально наблюдал за ним с другого конца шатра. В его коричневых глазах Придон видел свое восковое лицо, нос заострился, скулы прорывают иссохшую кожу. Челюсти плотно сжаты, губы совсем синие. Рубашка на груди расстегнута, но лучше бы закрылся: ключицы вот-вот прорвут сухую кожу, желтую, почти мертвую. И вообще могучие мышцы растаяли, одни кости…

– Что с тобой? – спросил Аснерд с печалью. – Ох, Придон!

Веки Придона опускались, как чугунные заслонки. При звуках могучего гласа воеводы медленно открыл глаза, веки сухие, со вздутыми красными прожилками. Глаза прячутся глубоко в темных пещерах, в них сухой блеск, словно на изломе слюды. Аснерду почудилось, что из Придона взглянуло само отчаяние, близкое к безумию.

– Я схожу с ума, – донесся до Аснерда прерывающийся шепот. – Я не знаю, сам ли я вызвал такой гнев богов… или же мстят за грехи моих родителей…

Аснерд встал, похожий на шагающую гору, подошел вплотную и посмотрел сверху вниз. Голос прогромыхал, как гром из приближающейся грозовой тучи:

– Придон, это не гнев.

– А что?

Аснерд сдвинул плечами, Придону послышался треск перемалываемых камней.

– Почему лежишь? Под лежачий камень…

– Я испробовал все, – проговорил Придон глухо. – Я ничего не могу. Я умираю, Аснерд. И, наверное…

– Что?

– Наверное, я все-таки умру.

– Умрешь, – угрюмо подтвердил Аснерд. – Вижу. Не ты первый, Придон. Я видел, как умирали. Но хоть это и не самая постыдная смерть… но все же хуже славной смерти в бою.

– Какой бой, – прошептал Придон тоскливо. – Против кого?.. Я ослеплен, Аснерд… Я ничего не вижу, кроме ее лица!.. Жизнь во мне то замирает, то просыпается… но это значит лишь, спит она или нет… Если я улыбаюсь, то это значит, что она там весело смеется… Я лишь тень ее души, я сам по себе не существую, Аснерд!.. Я лежу здесь, а душа моя у ее ног. Но я умираю, что не могу оказаться там… весь.

Аснерд заложил руки за спину, плотная кожа заскрипела, как новенькое седло под его весом. Он был, как всегда, обнажен до пояса, могучий торс все такой же коричневый от жгучего весеннего солнца. Еще с прошлого года густой солнечный загар, а сейчас новая весна, кожа жадно, как иссохшаяся земля поглощает дождь, впитывает молодое солнце. Он в задумчивости потер чисто выбритый подбородок.

– Ну, положим, мог бы оказаться. Но для нас, артан, есть и повыше ценности, чем валяться у женских ног… Придон, ты должен встать.

– Должен?

– Должен, – громыхнул Аснерд сурово. – Должен сесть на коня. Помни, чего нельзя добром, то можно силой! Мужчины мы или не мужчины?.. Что-то артане начали жиреть без войн и набегов!.. Кони наши тучные, у мужчин на боках я своими глазами видел жир, как у толстых овец, какой позор!.. Ты еще не понял?

Придон вскрикнул слабо, он весь дрожал, а из только что сухих, как слюда, глаз ручьем хлынули слезы:

– Я ничего не понял!.. Я хочу только избавиться от этого наваждения! Я хочу, чтобы из моей груди вытащили змею, что съедает мое сердце.

Полог с шуршанием отодвинулся, в шатер шагнул Вяземайт. В спину верховного волхва жарко и сильно бьют солнечные лучи, на плечах кипит и разбрызгивает искры металл. Как и Аснерд, обнажен до пояса, коричневый, с красиво ниспадающими серебряными волосами, с чисто выбритым подбородком, красивый и величественный, хотя, конечно, немолод… очень немолод и как волхв, и как воин.

Суровые глаза верховного волхва смотрели без привычной строгости. Почти на голову ниже гиганта Аснерда, он в то же время излучал, как накаленный горн, величие и достоинство.

– Эх, – сказал он с горечью, – Придон… Намного проще, если бы ты видел в ней только женщину! Придон прошептал с неимоверной тоской:

– Как можно видеть в ней женщину, когда она не женщина?.. Как будто я не видел женщин, не хватал за волосы и не пользовал среди горящих городов прямо на трупах их мужей!.. Меня не трогают их слезы, их клятвы, их мольбы и лживые обещания. То всего лишь говорящие коровы, козы, свиньи. Но Итания… она из солнца и лунного света! Она… она необыкновенная.

– Да, – согласился Вяземайт печально, – теперь вижу.

– Я помню, что, когда выглянула из носилок, небо заблистало! Свет от ее лица пал на землю, на дома, на все, что создали боги. От звуков ее голоса встрепенулись цветы, а взгляд… о, что за взгляд! Вяземайт, я умираю и не хочу умереть, потому что тогда моя мука прекратится, а я уже не могу жить без этого огня в сердце, что сжигает мне грудь. Я знаю, что, когда подходит к окну, эльфы слетаются к дворцу и любуются ею тайком, чтобы потом создавать песни в ее честь. Ветер не смеет шелестеть, земля под ее ногами изгибается, чтобы прикоснуться к ней…

Голос упал до шепота. Аснерд покачал головой, посмотрел на Вяземайта. Тот молча наклонил голову. Аснерд легко подхватил Придона под мышки. Мог бы взять на руки, сейчас Придон легче перышка, но не хотел позорить героя, который совсем недавно сам мог поднять гору. Голова Придона болталась из стороны в сторону. Вяземайт придержал сбоку, вдвоем вывели из шатра. Солнце ударило по лицу как огромной нагретой в костре дубиной. Придон застонал и суетливо закрыл иссохшими ладонями лицо.