Синий шепот. Книга 2 - Цзюлу Фэйсян
В первую ночь Цзи Юньхэ не спалось. Она лежала на крыше деревянной хижины, любовалась ясной луной и редкими звездами и не понимала, как мир докатился до такой несуразицы.
Любопытно, спит ли сейчас Чан И, который остался на плоскогорье… Она закрыла глаза, прислушалась к метке и внезапно почувствовала, что тритон где-то рядом.
Цзи Юньхэ резко открыла глаза и немедленно села. Поглядев вниз, она увидела сребровласого мужчину в черных одеждах. Кто же это мог быть, если не Чан И? Внезапно встретив того, с кем мысленно не расставалась, Цзи Юньхэ ощутила, как ее сердце бешено заколотилось.
– Большехвостая рыба… – пробормотала она.
Чан И смотрел на нее снизу вверх. Тритон был по-прежнему бледен и выдыхал белый холодный пар, однако его синие глаза лучились живительным весенним теплом.
– Я соскучился по тебе. – Низкий голос тритона звучал на редкость притягательно. – И не вынес разлуки.
Эти простые слова задели струны сердца и растрогали Цзи Юньхэ. Она перекатилась по крыше, спрыгнула и молча обняла Чан И. Почувствовав ласковое прикосновение и услышав перестук взволнованных сердец, они оба закрыли глаза, опьяненные встречей. Тело Чан И отдавало холодом, а Цзи Юньхэ полыхала от жара. Они идеально дополняли друг друга.
– Я сама себя не узнаю, – глубоко вздохнула девушка, нежась в объятиях Чан И. – Раньше я боролась изо всех сил, чтобы сбросить оковы, и хотела умереть в одиночестве, а теперь тоскую о том, с кем рассталась только вчера…
Цзи Юньхэ чуть отстранилась и вгляделась в лицо тритона.
– Ты и правда необыкновенный, Чан И. Из-за тебя я начинаю грезить об узах.
– Значит, я действительно необыкновенный, – согласился тритон.
Цзи Юньхэ рассмеялась:
– Ты никогда не страдал от ложной скромности.
– Прошу прощения… – послышался робкий оклик, и Цзи Юньхэ заметила, что рядом переминается с ноги на ногу смущенный Цюй Сяосин. – Думаю, мне лучше пока удалиться…
– Верно, – без околичностей ответил Чан И. – Но не уходи далеко, я здесь ненадолго, ты мне скоро понадобишься.
Получив разрешение удалиться, Цюй Сяосин тут же бросился наутек.
– Тебя доставил сюда Цюй Сяосин?
– Я же обещал не прибегать к магии.
От этих слов у Цзи Юньхэ потеплело на сердце. Она встала на цыпочки и погладила тритона по голове.
– Какая послушная рыба!
Губы Чан И изогнулись в улыбке. Он молча смотрел на девушку, пока та не убрала руку.
– Мне скоро пора назад. В городе ждут дела.
Цзи Юньхэ хотела призвать тритона сначала позаботиться о здоровье и не перетруждать себя делами, но, вспомнив о беженцах за воротами и об угрозе, нависшей над севером, оставила совет при себе. Взяв Чан И за руку, она сказала:
– Я постараюсь побыстрее уладить дела на границе. Не приходи завтра. Выдели время на отдых. Он пойдет тебе на пользу.
– Мне пойдет на пользу встреча с тобой.
Цзи Юньхэ улыбнулась:
– Ты знаешь, как польстить девушке, большехвостая рыба.
– Это не лесть, а чистая правда, – возразил Чан И с самым серьезным видом.
Цзи Юньхэ взяла тритона за руку и повела за собой. Они медленно прогуливались при свете луны, как вдруг за стеной послышался детский плач. Радость от встречи с Чан И слегка померкла.
– На границе не все благополучно? – спросил Чан И, видя, что Цзи Юньхэ нахмурилась.
Девушка покачала головой:
– Возвести защитный барьер – простая работа. Люди Линь Хаоцина действительно хороши и очень мне помогли, только вот беженцы… Их слишком много. Удерживать такое скопление на границе не выход. Мы ежедневно впускаем пятьсот человек. Тем временем за стеной люди пытаются купить себе право на жизнь, все чаще происходят преступления, вместе с весенним теплом приходят болезни… Это внушает тревогу.
Чан И ненадолго задумался:
– Беда нагрянула неожиданно. Правила приема беженцев не доведены до ума. Завтра я займусь этим в первую очередь.
Цзи Юньхэ посмотрела на бледную руку Чан И. От обморожения его кожа пересохла и приобрела нездоровый синеватый оттенок. Девушка огорченно погладила тритона по руке:
– До чего же тебе тяжело, большехвостая рыба.
Уголки губ Чан И приподнялись.
– Я необыкновенный. Мне нетяжело.
Не успела Цзи Юньхэ рассмеяться, как услышала тихий стон. Застигнутая врасплох, она подняла глаза. Дыхание тритона обжигало холодом, его тело неестественно выгнулось, лицо покрылось ледяной коркой, а волосы припорошило инеем.
– Чан И?! – в испуге воскликнула Цзи Юньхэ. Опасаясь, что лисий огонь навредит тритону, она обернулась и закричала: – Цюй Сяосин! Скорее сюда!
Юноша немедленно примчался назад. Увидев, что творится с владыкой севера, он дрожащими руками достал пузырек и вытряхнул на ладонь три черные пилюли.
– Вот. Кунмин велел дать ему это, если он опять…
Цзи Юньхэ поспешно схватила пилюли и хотела дать их Чан И, но его зубы были крепко сжаты, а тело трясло от озноба. Девушка понимала, что медлить больше нельзя. Сунув пилюли себе в рот и привстав на цыпочки, она губами прижалась к губам тритона, кончиком языка раздвинула холодные зубы и протолкнула пилюли в рот Чан И. Тот проглотил снадобье, и спустя время, за которое прогорает половина курительной палочки[21], озноб отступил.
Цзи Юньхэ подхватила его под руку и дала на себя опереться. Затем вызвала лисье пламя, и в лицо полыхнуло жаром, от которого у нее на носу выступили капельки пота. Постепенно лисий огонь растопил ледяную корку на лице Чан И.
– Что с ним случилось? Что говорит Кунмин? – торопливо спросила Цзи Юньхэ, пока Чан И медленно приходил в себя, не открывая глаз.
Цюй Сяосин помотал головой, и девушка переменила тон:
– Немедленно признавайся! Не смей ничего скрывать от меня!
– Он… он изнурил себя, потому что слишком часто полагался на магию…
– Но сегодня он не применял магию!
– Не применял, но вот раньше…
– Разве его не вылечили от того, что произошло раньше? Как он себя чувствовал после побега из столицы, пока я была без сознания? Ло Цзиньсан проговорилась, что тритон занемог. В чем именно дело?
Глядя на обеспокоенное лицо Цзи Юньхэ, Цюй Сяосин разволновался еще больше. Тритон пока не приходил в сознание, и юноша, скрипнув зубами, признался:
– Корень его недуга действительно в том, что он чрезмерно расходовал магию. Поскольку тритон повелевает стихией воды, а в его теле скопился избыток холода, который не находит выхода… тело тритона коченеет…
– Что это значит? – нахмурилась Цзи Юньхэ.
– Его кровь застывает… кости промерзают насквозь…
Потрясенная Цзи Юньхэ поглядела на Чан И, по-прежнему сжимая его
