Город, которым мы стали - Нора Кейта Джемисин
– Мы ничего и не откладываем, – огрызается Падмини. – Еще несколько дней назад я делала курсовую работу, а сегодня стою с вами, не разворачиваюсь и не ухожу подальше от незнакомцев, которые пытаются убедить меня покончить с собой. Куда быстрее-то?
– Если мы поедем на станцию «Сити-холл», – начинает Мэнни. Падмини издает стон, и он бросает на нее сердитый, раздраженный взгляд. – Если мы поедем туда сейчас и не сможем пробудить главного, то зря потратим уйму времени. Я считаю, что нам нужно разделиться. Кто-то пойдет к Статен-Айленд. Остальные посмотрят, можем ли мы что-то сделать в «Сити-холле»… и будут просто защищать главного, если окажется, что нет.
Падмини хлопает глазами. Бронка, похоже, тоже впечатлена.
– Согласна. Удивительно слышать от тебя здравые мысли, но я согласна.
Мэнни издает протяжный вздох, стараясь сохранить терпение.
– Я хочу, чтобы главный выжил. Никакой тайны я из этого не делал, но, учитывая ставки, я понимаю, почему этого можете не хотеть вы.
Бронка усмехается.
– Не мы ведь по уши в него втрескались, а ты, Маннахатта.
– Ну не до смерти же! – огрызается Мэнни, одновременно с этим краснея. – Какой мне смысл спасать ему жизнь и тут же помереть у его ног? Я хочу… большего. – Господи. У него сейчас точно сосуды полопаются. Но это действительно так. – И я буду драться за большее.
– Почти мило, – говорит Бруклин. Она улыбается, хотя и с оттенком грусти. – Надеюсь, ты получишь чего хочешь. Как и все мы.
Бронка устало вздыхает и качает головой. Обращаясь к Мэнни, она спрашивает:
– Я так понимаю, ты пойдешь в «Сити-холл»?
– Конечно.
Она косится на Падмини.
– А ты?
– Я даже близко к «Сити-холлу» подходить не хочу, – заявляет Падмини.
– Значит, ты едешь к Статен-Айленд, – протяжно говорит Конг. – Поскольку Сан-Паулу не стоит возвращаться в тот боро, ему, очевидно, придется…
Он напрягается, замолкая посреди предложения. Паулу тоже хмурится и поворачивается, уставившись в никуда. Мэнни пытается понять, в чем дело, – и тогда они все начинают испытывать одно и то же ощущение. Земля будто уходит у них из-под ног. Возникает странный гравитационный провал, но не в реальном мире, где есть свет, время и пространство и где все они стоят на полу, а в ином. И что бы ни стало этому причиной, оно уже близко.
– Что… – начинает Падмини. Паулу, хмурясь, качает головой.
– Я прежде никогда ничего подобного не чувствовал, – говорит Конг.
Бронка тихо стонет, сгибается и надавливает кулаком на солнечное сплетение, словно у нее изжога.
– Ох-х-х. Кажется, меня сейчас стошнит.
Мэнни тошноты не чувствует, но что-то он определенно ощущает. Нечто неправильное, странное… Неизбежное. Он опускает глаза вниз, его восприятие раздваивается, чтобы охватить реальный и иной миры, и Мэнни хмурится, услышав тихий шорох на краю его слуха.
– Звук слышите? Будто под нами что-то движется. – И почему-то этот звук кажется ему знакомым.
Бронка тоже смотрит в пол… и внезапно ее глаза расширяются.
– Так и есть. Оно поднимается на поверхность, прямо к нам. – Она хватает Венецу и рывком поднимает девушку на ноги. – Все вон! Сейчас же!
– Что? Почему? – спрашивает Бруклин. Но она уже бежит.
Тогда это чувствуют все. Что-то разрастается под Центром, барьер неправильности встает между ними и городом, мешает той связи, которую они должны чувствовать, просто стоя на своей земле.
Мэнни ругается и хватает Паулу, так как тот к нему ближе всех. Паулу не возражает, хотя и спотыкается, все еще неуверенно держась на ногах. Однако с другой стороны от бразильца встает Венеца, и вдвоем у них получается поспевать с Паулу за остальными, бросившимися к двери. Когда они бегут по коридору, Бронка подается вправо и дергает за рычаг пожарной сигнализации. Раздается звон старомодного колокола. Мэнни вспоминает, что Бронка говорила о художниках, которые остаются ночью на верхних этажах Центра. Но едва сигнализация срабатывает, свет в здании начинает мигать.
Они слышат какой-то звук. Не то шепот, не то шелест. Словно что-то ползет под их ногами, и звук этот перерастает в рык. И сбежать от него они не успевают.
Мэнни пытается унять страх и что-нибудь придумать, как вдруг вспоминает о том, как в первый и единственный раз очутился в метро. О том, как он несся по темным туннелям от станции к станции в брюхе металлического вагона. Вспоминает то чувство бесконечной, опасной, хаотичной скорости…
Этого мало. Он не в своем боро. И все же энергия города внезапно пробуждается, и вокруг них возникают призрачные очертания вагона. Ноги Мэнни отрываются от земли, и дальше он мчится уже со скоростью поезда; Падмини визжит, а Бронка ругается, когда их всех рывком уносит вперед. Затем мир проносится мимо, они чувствуют запах крысиного помета, рев промышленного гудка и внезапно вылетают из окна Центра, прямо сквозь стекло. На секунду их тела становятся неосязаемыми, словно они – пассажиры поезда-призрака…
Затем они оказываются на тротуаре через дорогу от Центра, чуть не падая и вскрикивая, когда поезд со скрежетом останавливается.
– Ничего себе, – выдыхает Венеца. – Дичь какая. Похлеще, чем на «Циклоне»!
Но когда призрак поезда рассеивается и они поворачивают к Центру искусств Бронкса, из земли вокруг здания вырывается белый столб, который устремляется ввысь. Это происходит не здесь, не в реальном мире. Несколько секунд они еще видят внутри вздымающейся массы Центр, и само здание, кажется, не пострадало. Но поднявшаяся колонна быстро превращается в тысячи белых усиков, каждый из которых оказывается больше того фонтана, с которым Мэнни сражался на ФДР. Они сплетаются друг с другом и в считаные секунды оплетают весь квартал. Мэнни не может оторвать взгляд, он содрогается от ужаса и потрясения, охватившего их всех, и лишь смотрит на то, как перед ним вырастает белая плетеная стена. Пятьдесят футов. Шестьдесят, и усики начинают стягиваться плотнее и затвердевать в единую массу. Восемьдесят футов[34].
Они сплелись в башню.
– О нет, нет, нет, – выдыхает Бронка, пока все запрокидывают головы, наблюдая за ростом башни. Она явно будет столь же высокой, как та, что появилась в Хантс-Пойнте, если не выше. – Резиденты. Они же не успели… Я должна вытащить их оттуда! – И она в самом деле собирается перейти улицу, но Бруклин и Венеца вместе оттаскивают ее обратно.
– Вы не можете им помочь, – говорит Конг. Его голос звучит мягче, чем обычно, но правда от этого не становится менее жестокой. Бронка содрогается всем телом и стонет, как от боли.
– Нужно идти. – Падмини в смятении, она заметно дрожит, и ее глаза широко распахнуты. – Нам не стоит стоять так близко.
Мэнни полностью согласен. Движение на улице перед Центром затруднено – одни машины сворачивают в сторону и останавливаются посреди улицы, другие ускоряются и уматывают подальше от башни. Никто из водителей не видит ее, но все они ощущают чужеродное присутствие.
Однако в этом хаосе знакомый желтый силуэт внезапно делает разворот, быстро проносится по улице и, визжа тормозами, останавливается перед ними. Это такси. Желтый «Чекер». Кто-то повесил на пассажирское окно табличку с выведенными от руки крупными буквами: «ТАКСИ НЕНАСТОЯЩЕЕ. ПАССАЖИРОВ НЕ БЕРЕТ». Однако табличка падает в салон, когда девушка-водитель перегибается через пассажирское сиденье и опускает стекло. Она таращится на Мэнни, а Мэнни таращится на нее.
– Чтоб тебя, я так и знала, – говорит Мэдисон.
Поверить невозможно. Хотя нет. Это же в стиле Нью-Йорка. Как бы там ни было, Мэнни улыбается от уха до уха, хотя и подозревает, что выглядит так, словно у него вот-вот начнется истерика.
– Как тесен мир, да?
– Думаешь? – Мэдисон морщится. Сегодня на ней футболка с надписью «Я не идеальна, но я из Нью-Йорка, а это почти одно и то же. – Ну что, снова будешь ковбойствовать на моей крыше? Придется, наверное. – Она тычет большим пальцем в сторону Центра.
– Нет. – Город мог подогнать им такси лишь по одной причине. – Можешь отвезти нас к станции «Сити-холл»?
Мэдисон закатывает глаза.
– Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь, что я ехала именно в ту сторону. Залезай.
– Хорошо, только подожди. – Мэнни выпрямляется. – У нас есть еще одна машина для группы Статен-Айленд?
Бронка отрывает взгляд от ужасного строения, обволокшего ее Центр,
