Изгнанник Ардена - Софи Анри (российский автор)

Адалина жадно ловила ртом воздух, пока Тристан двигался в ней с неистовой силой и яростью, ласкал ее грудь, не переставая, и целовал изящную лодыжку.

– Тебе не больно? – спросил он, задыхаясь от собственного удовольствия. Ему было так хорошо с ней. Жарко, тесно, влажно.

Покачав головой, Адалина притянула его за шею ближе к себе, от чего ее нога задралась еще выше, и страстно поцеловала, проглатывая и его, и свои стоны. Она двигалась ему навстречу, прижималась так тесно, что Тристану стало жизненно необходимо узнать, как она поведет себя, если он отдаст ей бразды правления.

– Хочу полюбоваться тобой с другого ракурса, – прошептал он, кусая ее нижнюю губу. Отстранился от нее, лег на спину и потянул Адалину на себя. – Оседлай меня.

Она на мгновение замешкалась, но потом охотно подчинилась. Забралась на него верхом и опустилась на его бедра с рваным выдохом. Одной рукой Тристан сжал ее талию, другую положил на плоский живот и начал направлять ее, плавно набирая темп. Адалина уперлась ладонями ему в грудь, впиваясь ногтями в кожу, и прикрыла веки от удовольствия. Он наблюдал, как трепещут ее ресницы, как кожа рук, живота и бедер покрывается мурашками, как хмурятся брови, а зубы терзают нежную розовую губу, грозясь прокусить насквозь.

Хриплые, глубокие стоны заполнили комнату, когда Тристан крепче обхватил ее талию, приподнял и резко опустил на себя, а потом повторил это движение несколько раз. Яростно и жестко, показывая, как ему нравится. И Адалине нравилось это не меньше. Она то плавно раскачивалась на нем, то подпрыгивала, изводя его, испытывая на прочность и лишая рассудка. Ее мышцы напрягались, сжимая его все сильнее и приближая их обоих к пику. В этот миг она была по-особенному прекрасна. Лохматая, вспотевшая и раскрасневшаяся, но такая безупречная.

– Моя королева, – прошептал Тристан почти беззвучно, но Адалина все равно услышала. Она распахнула глаза, пылающие необузданным пламенем, которое в ней разжег он. – Иди ко мне.

Он притянул ее к себе за плечи, впился в пьянящие губы умоляющим поцелуем и задвигал бедрами ей навстречу, пока они вместе не сорвались в пропасть. Летели, летели и летели, только чтобы разбиться на тысячи осколков, а потом собраться в единое целое. Тристан ловил губами ее затихающие стоны и ласковыми поглаживаниями усмирял дрожь в теле.

Он дал ей понять, что все происходящее между ними временно, но одна лишь мысль о том, чтобы отпустить ее, ломала его, как ураган молодое, неокрепшее деревце. В глубине своей опустевшей души он понимал, что не хочет ее терять.

Никогда.

Глава 32

Тихий и неприметный городок Хом встретил Адалину и Тристана мощным летним ливнем, какие, по словами местных жителей, случались в их краях не чаще пары раз в год. Их ждали с надеждой и молились о них всевышнему.

Они остановились на постоялом дворе, который состоял из нескольких домов с одной комнатой, отхожим местом и крошечной умывальней. Главным зданием здесь считался чайный дом, где путники трапезничали, выпивали, играли в кости или карты и смотрели выступления танцовщиц. Адалина сидела на жесткой неудобной тахте, на обивке которой расползались мокрые пятна из-за протекающей крыши, и прислушивалась к звукам дождя. Они планировали отправиться на встречу к Бернарду Этиру, как только погода прояснится, но казалось, ливень не закончится никогда и Белое море выйдет из берегов, лишь бы Адалина не достигла конечной цели.

По приезде Тристан сразу выяснил местонахождение Бернарда. В Хоме он проживал под именем Агнар Талип и держал лавку, где продавалась изготовленная им мебель и утварь из дерева.

– Угораздило же нас приехать в этот убогий городишко в самый разгар летних дождей, – недовольно проворчал Тристан, шаркая босыми ногами по местами прогнившему деревянному полу.

Он только вышел из умывальной комнаты в одних штанах. Адалина привыкла к виду полуобнаженного принца. С той ночи, когда она вручила ему всю себя, они делили покои во дворце Кристин, спали на одной кровати в трактирах и постоялых дворах, пока добирались до Ивераса.

– Надеюсь, к вечеру погода смилуется над нами. Еще нескольких ночей в этом затхлом домишке я не перенесу. – Адалина сморщила нос, когда с низкого потолка с глухим хлюпающим звуком упала дождевая капля. В воздухе витали противные запахи сырости и гнили.

– Прости, дорогуша, это лучшее, что я сумел найти. Чужаки в Хом наведываются редко, и это единственный постоялый двор на весь город. А цена за ночь такая, будто нам предоставили королевские покои. – Тристан опустился на тахту рядом с Адалиной и приподнял пальцами ее подбородок. – Ты бледная. Почему не поела? – Он кивнул в сторону нетронутого подноса. – Еда здесь такая же отвратительная, как и жилище?

– Нет аппетита.

Тристан обреченно вздохнул, и у Адалины стеснило грудь.

Их отношения не изменились только из-за того, что теперь они спали вместе. Ночами он сводил ее с ума пламенной страстью, грубыми ласками, долгими ненасытными поцелуями и самыми нежными объятиями на свете, но днями оставался все тем же нахальным порочным принцем, который язвил, подтрунивал над ней и говорил открыто и без прикрас как хорошее, так и плохое. Поэтому такие редкие проявления заботы были для нее очень ценными, чем-то, что она хотела сохранить в памяти на долгие годы, чтобы вспоминать и прокручивать в голове раз за разом, когда останется совсем одна.

– Адалина, перестань изводить себя понапрасну. Ты ждешь встречи с Бернардом, как собственную казнь. Не надо так.

Иногда ей казалось, что Тристан умеет читать мысли. Вот и сейчас он с точностью угадал причину ее тревог. Ее не покидало ощущение, что грядущий разговор с незнакомым человеком, хранившим тайны ее отца, не сулит ей ничего хорошего.

– Что, если наши поиски окажутся напрасны? – спросила она, не скрывая волнения. – Что, если все было зря?

– Значит, мы вернемся на Великий Материк, отдохнем, а потом решим, что делать дальше, – спокойно ответил Тристан. – Я с тобой, Адалина. Ты не одна.

«Временно», – мысленно добавила она, но не стала озвучивать очевидную истину вслух, причинявшую нестерпимую боль.

Тристан несколько мгновений смотрел на нее, а потом притянул к себе и поцеловал. Он почти не касался ее так вне постели, поэтому