Изгнанник Ардена - Софи Анри (российский автор)
– Странно, – после некоторого молчания ответил Тристан. – С одной стороны, я рад, что этот идиот жив и здоров, но с другой – меня угнетает, что он, по всей видимости, не отказался от своих безумных идей.
– Ты будешь искать его?
– Да. В нашей истории давно пора ставить точку.
Тристан устало потер шею. Заметив это, Адалина встала со стула и протянула ему руку.
– Пойдем.
Он не знал, что она задумала, но с любопытством подчинился. Она усадила его на кровать, заправленную бордовым покрывалом из плотного атласа, от которого исходила приятная прохлада.
– Снимай рубашку, – приказала Адалина, а сама направилась к трельяжу и взяла со столика стеклянный флакончик с зеленоватой жидкостью.
– Что это? – спросил Тристан, отбрасывая рубашку на спинку стоявшего рядом кресла.
– Эфирное масло жасмина, оно снимает усталость. – Адалина села на кровать позади него. – По крайней мере, так сказала Надин, служанка, которая мне прислуживает.
Адалина коснулась теплыми ладонями его оголенных плеч и начала растирать ароматное масло по коже. Он блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как она массирует его мышцы тонкими, но сильными пальцами. Ее непослушные длинные пряди приятно щекотали его спину, пока она нависла над ним. К аромату жасмина прибавились сладость яблок и пряность корицы, и Тристан против воли улыбнулся. Как же он любил этот запах!
– У тебя волшебные руки, – промурлыкал он, пока Адалина очерчивала его позвонки, пуская по коже легионы мурашек.
Она ничего не ответила. Скользнула руками вверх по позвоночнику к шее, а потом опустилась к груди. Дыхание Тристана участилось, и он усилием воли перехватил ее запястья и отстранил от себя.
– На самом деле я пришел сказать, что мы скоро отправляемся в Иверас.
Адалина, казалось, даже перестала дышать. Тристан обернулся на нее и заметил на лице страх и смятение.
– Эй? Ты чего? – Он легко коснулся пальцами ее скулы, и она встряхнула головой, словно сбрасывая оцепенение.
– Ничего. Я скажу Надин, чтобы подготовила мои вещи. Там будет так же жарко, как и здесь? Я могу одолжить у Кристин пару миреасских нарядов?
Она нервно растирала остатки эфирного масла по его предплечьям, упорно не встречаясь с ним взглядом.
– Что гложет тебя, Адалина? – мягко спросил он. – Я открылся тебе, теперь твоя очередь. Откровенность за откровенность.
Адалина тяжело сглотнула, и Тристан проследил за тем, как дрогнуло ее горло.
– Я боюсь.
– Чего ты боишься?
Прислонившись спиной к изголовью, он поудобнее устроился на кровати и усадил Адалину к себе на колени. Она не сопротивлялась. Но смотрела в сторону террасы, с которой открывался вид на ночной сад.
Кристин очень гордилась садом; ее слуги денно и нощно поливали и пропалывали каждый кустик, чтобы ни один цветок не завял и не засох под палящим солнцем Миреаса. И в благодарность за столь бережную заботу редкие растения насыщали воздух невероятными сладкими ароматами, которые особенно осязаемы были именно по ночам.
– Когда я только сбежала из Изумрудного дворца, мне казалось, что все будет проще. Я планировала уплыть как можно дальше от Великого Материка, купить дом и жить тихой, спокойной жизнью до самой старости.
Адалина обхватила себя руками, будто в комнате царил холод. Тристан не в первый раз замечал за ней этот жест. Его вдруг осенило, что так она боролась с одиночеством. Она обнимала себя сама в моменты волнения и страха, потому что никто другой этого не делал. Она всегда была одна.
– Но потом я нашла письмо отца, – продолжила Адалина, – и моя жизнь наполнилась хоть каким-то смыслом. Я подумала, что, если отец написал мне, значит, я была ему не безразлична, значит, он хотел передать мне что-то важное. – Ее голос дрожал от волнения. – Но чем ближе мы подбираемся к цели, тем мне страшнее, что ожидания не оправдаются. Что я не найду того, чего ищу.
– И что ты ищешь, Адалина? – спросил Тристан, обвив ее талию руками, и прижался губами к макушке, оставляя легкие нежные поцелуи.
– В том-то и проблема, что я сама не знаю, – прошептала она, прижимаясь к нему, как продрогший под дождем котенок. – Но самое страшное другое.
Тристан начал медленно покачиваться из стороны в сторону, баюкая ее.
– М?
– После посещения Харията я поняла, что не хочу прожить жизнь на чужой земле, среди чужих людей. Я запуталась и не знаю, что мне делать дальше.
Она говорила так искренне, льнула к нему с такой доверчивостью, что Тристан сам не понял, как с его языка сорвались слова, очень опрометчивые и опасные:
– Просто будь со мной.
Адалина немного отстранилась, но не стала выбираться из его объятий. Она удивленно приподняла брови, и ее грудь сотряслась от неуверенных рваных смешков.
– Тристан, ты последний человек, от кого я ожидала услышать подобное.
– Это почему же?
– Потому что ты не из тех, кто связывает себя узами брака. Ты не любишь меня, а все твои увлечения временны. Зачем я тебе?
Он внимательно разглядывал точеные черты ее прекрасного лица.
– Затем, что я не вижу смысла представлять будущее, которое может и не наступить. Я не знаю, что будет через два дня, через неделю, месяц. Я официально признан мертвым, а моя деятельность сопряжена с ежедневным риском, но оттого я и люблю эту жизнь. Мне некогда забивать голову бессмысленными страхами о том, что сулит мне будущее, эфемерное и призрачное. У меня есть только сегодня. И сегодня я хочу, чтобы ты осталась со мной.
– А что будет с нами, если твое желание пропадет?
Делясь страхами, Адалина выглядела беззащитной и хрупкой, но сейчас была спокойной и собранной. Даже в самом страшном кошмаре Тристан не мог представить эту девушку плачущей из-за неразделенной любви или устраивающей истерику из ревности. Скорее, она хладнокровно отравит обидчика или перережет ему глотку, но ни за что не покажет слабость тому,
