Украденный наследник - Холли Блэк
Судя по беспорядку, леди Ноури одевалась второпях и без помощи слуг. Во всем этом зрелище сквозит отчаяние, не сочетающееся с необъятной властью, которую она стремится захватить.
Оук кладет ладонь мне на плечо. Я вздрагиваю.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
– Когда лорд Джарел и леди Ноури только забрали меня из мира смертных ко Двору Зубов, они пытались проявлять ко мне доброту. Кормили меня вкусной едой и одевали в красивые платья. Называли меня своей принцессой и говорили, что я стану прекрасной и любимой народом королевой. – Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю сдержать их. Принимаюсь копаться в шкафу, чтобы не смотреть на лицо Оука. – Я все время рыдала не переставая. Так продолжалось в течение недели, пока я окончательно не вывела их из себя.
Оук молчит. Хотя он знал меня ребенком, ему не довелось увидеть меня такой – еще не потерявшей веру в доброту мира.
С другой стороны, он жил с сестрами, которых тоже выкрали из мира смертных. Возможно, он видел их слезы.
– Лорд Джарел и леди Ноури приказали слугам погрузить меня в зачарованный сон, и те повиновались. Однако это не помогло. Я продолжала плакать.
Оук слегка кивает, словно опасаясь, что если сделает более заметный жест, то разрушит чары и я прерву свой рассказ.
– Лорд Джарел принес мне прекрасное стеклянное блюдо, на котором лежали кусочки фруктового льда, – продолжаю я. – Я попробовала один из них, и вкус оказался настолько восхитительным, что не поддавался описанию. Мне казалось, что я ем прекрасный сон. «Я буду кормить тебя этим каждый день, если ты прекратишь плакать», – сказал он. Но я не могла.
Тогда он принес мне бриллиантовое ожерелье, холодное и прекрасное, словно лед. Когда я надела его, мои глаза засияли, а кожа и волосы начали сверкать, словно присыпанные блестками. Я выглядела необыкновенно красивой. Но когда он приказал мне перестать плакать, я не смогла.
Он сильно разозлился и сказал, что если я не прекращу, то он превратит мои слезы в стекло, которое поранит мне щеки. И исполнил свою угрозу. Но я все равно плакала, и вскоре слезы уже нельзя было отличить от струек крови, стекавших по моему лицу. И тогда я начала учиться разрушать их заклятья. Им это не понравилось.
Потом они сказали, что позволят мне снова увидеться с этими смертными – они называли мою семью «этими смертными» – на один день по прошествии года, но только если я буду себя хорошо вести.
Я пыталась. Сдерживала слезы и царапала на ледяной стене у своей кровати цифры, ведя счет дням.
Однажды ночью я вернулась в комнату и обнаружила, что мои записи изменились. Я была уверена, что минуло уже пять месяцев, но, судя по цифрам на стене, прошло немногим больше трех.
Тогда я поняла, что никогда больше не попаду домой, но как бы мне ни хотелось разрыдаться, в глазах не было ни слезинки. С тех пор я больше ни разу не плакала.
В глазах Оука отражается ужас.
– Я не должен был просить тебя вернуться сюда.
– Главное, не оставляй меня здесь, – молю его, чувствуя себя невероятно уязвимой. – Вот мое желание за ту победу, которую я одержала много лет назад.
– Обещаю, – отвечает он. – Если это будет в моей власти, мы уйдем отсюда вместе.
Я киваю.
– Мы найдем ларец и уничтожим леди Ноури, – произношу я. – И я больше никогда сюда не вернусь.
Но, открыв все ящики и просмотрев все вещи леди Ноури, мы не находим ни костей, ни следов магии.
– Похоже, она хранит его в другом месте, – говорит Оук, отрывая взгляд от коробки, в которой он копается.
– Возможно, в тронном зале, – предполагаю я. И хотя нам снова придется спуститься по лестнице и пройти мимо стражи, я буду только рада убраться из этой жуткой комнаты.
– Мой отец может знать, где искать ларец, – говорит Оук. – Знаю, ты считаешь, что…
– Давай пойдем в темницу, – неохотно соглашаюсь я.
Я в последний раз окидываю спальню взглядом и вдруг замечаю в кровати кое-что странное. Ее каркас сделан изо льда, внутри которого заморожен какой-то предмет – не красный, а молочно-коричневый.
– Оук? – зову я.
Он оборачивается, пытаясь проследить за моим взглядом.
– Ты что-то нашла?
– Пока не уверена.
Я подхожу к кровати и, откинув одеяло с простыней, вижу, что внутри заморожены три жертвы. В отличие от тел, находящихся в стенах, они не распотрошены. Я даже не могу сказать, от чего они погибли.
Пока разглядываю их, происходит невероятное: один из трупов открывает глаза.
Я отскакиваю назад, и в этот момент труп разевает рот, издавая звук, похожий и на стон, и на песню одновременно. Два других тела тут же пробуждаются от забытья и присоединяются к первому, создавая жуткий потусторонний хор.
Они бьют тревогу.
Оук хватает меня за плечо и толкает к двери.
– Это ловушка! – кричит он. – Уходим.
Я несусь вниз по лестнице так быстро, как только могу, едва не поскальзываясь и придерживаясь рукой за стену. Слышу, как позади меня стучат копытца Оука.
Мы добираемся до нижней степени, но нас уже окружает десяток стражников – бывшие соколы, сокрытый народ, ниссе и тролли. Они выстраиваются рядами с оружием наперевес. Оук прижимается спиной к моей спине, и я слышу, как его тонкий меч с лязгом покидает ножны.
Глава 15
Оук успевает убить двух троллей и одного ниссе, прежде чем другому троллю удается приставить нож к моему горлу.
– Остановись, – выкрикивает он, прижимая лезвие к моей коже так, что я ощущаю жжение. – Иначе девчонка умрет.
Взгляд Оука остается безучастным, и я не уверена, слышит ли он стражника. Однако в следующе мгновение он замирает и опускает клинок. Кажется, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы снова прийти в себя.
Однако стражники по-прежнему боятся приблизиться к принцу – для этого им придется переступать через тела своих мертвых товарищей. С его тонкого, как игла, клинка падают капли крови.
– Брось меч на землю, – приказывает ему другой солдат.
– Поклянитесь, что не причините ей вреда, – тяжело дыша, отвечает Оук. – И мне тоже. Я бы хотел, чтобы мне тоже не причиняли вреда.
– Если не бросишь клинок, я перережу горло сначала ей, а потом тебе, – угрожает тролль. – Как тебе такое обещание? – Солдат стоит так близко, что я чувствую запах его кожаной брони, масла, которым он смазывал нож,
