Украденный наследник - Холли Блэк
– Может, я полезу первой?
– Вот еще, – отзывается Оук. – Если тебя не будет за моей спиной, то кто остановит мое падение? – Затем он хватается за веревку, упирается ногами в ледяной блок и начинает карабкаться по стене.
Закатив глаза, беру веревку в руки и лезу вслед за ним, правда, гораздо медленнее.
Когда мы забираемся на башню, Оук скручивает веревку и достает из стены крюк. Я тем временем подхожу к воздушному входу и заглядываю в находящуюся под нами комнату. Слышу отголоски музыки, которые наверняка доносятся из парадного зала. Там стоят королевские троны и музыкальные инструменты, струны которых сделаны из высушенных кишок смертных, а корпусы украшены кусочками костей. Обычно на них играет целый ансамбль, услаждая слух представителей Двора Зубов, но мне кажется, что сегодня выступает всего один музыкант.
Внезапно по залу проносится слуга. Он тащит в руке поднос, уставленный пустыми кубками, которые лязгают, ударяясь друг о друга. К счастью, слуга не смотрит вверх.
Я прижимаю руку к сердцу, благодаря небо за то, что мы еще не начали спускаться с башни.
– Теперь ты первая, – говорит Оук, снова забрасывая крюк. – Я тебя прикрою.
Думаю, это значит, что если кто-то заметит меня – не важно, будь то слуга или стражник, – Оук тут же его убьет.
– Твои родственники многому тебя научили, – говорю я. Фокусам. Лазанью по стенам. Искусству боя.
– Они научили меня не умирать, – отвечает он. – По крайней мере, этому они пытались меня научить. Как не умирать.
Учитывая, с какой регулярностью он бросается навстречу опасности, мне кажется, они недостаточно хорошо его обучали.
– Сколько раз тебя пытались убить?
Оук пожимает одним плечом. Его внимание сосредоточено на зрелище, которое открывается ему сквозь проем.
– Сложно сказать. Думаю, пару дюжин раз начиная с того года, когда моя сестра пришла к власти.
Получается, с тех пор как мы познакомились, на его жизнь регулярно покушаются дважды в год. И шрам на его шее свидетельствует о том, что один из убийц подобрался очень-очень близко.
Я думаю о тринадцатилетнем подростке, желавшем сбежать из дома, испуганном и озлобленном. Вспоминаю, как этим утром он лежал на санях.
«Я отравляю все, к чему прикасаюсь».
Каждый раз, когда думаю, что наконец-то узнала его, я обнаруживаю под привычной оболочкой еще одного, нового Оука.
Соскальзываю вниз по веревке и, когда до пола остается небольшое расстояние, спрыгиваю, чтобы не ушибиться. Тихий звук, с которым я приземляюсь, эхом отдается по всей комнате, и я вдруг чувствую, как к горлу подступает тошнота. Это место слишком хорошо мне знакомо. Я провела в Цитадели меньше двух лет, но меня мутит от одного только запаха, которым пропитан здешний воздух.
С середины потолка свисает гигантская костяная люстра. Горячий свечной воск падает на пол, плавя лед и образуя крошечные пробоины.
В то время как наружные стены Цитадели состоят из гигантских полупрозрачных ледяных плит, внутренняя отделка некоторых залов включает в себя украшения, замороженные внутри блоков льда и напоминающие своего рода обои. Камни, навеки застывшие в падении. Белые кости, образующие порой целые скульптуры. Розы, чьи лепестки навсегда сохранились на пике цветения.
Внутри стен этой комнаты заморожены две женщины-фейри. Лед сберег их тела, так что они не распались на мох и камни, как это обычно случается с представителями народа после смерти. Две прекрасные дамы, облаченные в шикарные платья и с коронами на головах, навсегда остались в Цитадели.
Зал Королев.
Раньше я не знала, что леди Ноури тоже могла оказаться здесь, если бы я не появилась на свет. Еще один кошмар – вдобавок ко всем остальным.
Я чувствую себя так, словно снова стала маленькой девочкой. Время вокруг меня как будто растягивается. Каждый час и каждый день кажутся бесконечными, во сто крат увеличенными линзами телескопа. Расстояния запечатлелись в моей памяти в искаженном виде: залы казались короче, а потолки не такими высокими.
Кожа на моих запястьях до сих пор покрыта бугорками в тех местах, которые лорд Джарел прокалывал иглой, чтобы протянуть сквозь нее серебряные цепочки поводка. А если дотронусь до щек, то нащупаю под скулами следы заживших шрамов.
Я не знаю, как долго так стою, рассматривая стену. Из забытья меня выводит Оук, копытца которого ударяются о пол громче, чем мои облаченные в мягкие сапоги ноги. Принц оглядывает комнату. Меня.
– Знаешь, куда нам идти? – спраши– вает он.
Я коротко киваю и наконец сдвигаюсь с места.
Одна из опасностей Цитадели заключается в том, что прозрачность ее ледяных глыб различна. В некоторых частях замка движущуюся фигуру можно увидеть сквозь стены или даже сквозь пол и потолок. Здесь мы всегда будем на виду. Поэтому ни в коем случае нельзя приседать или пытаться спрятаться. Надо двигаться так, чтобы наши неясные очертания ничем нас не выдали.
Я веду нас из одного зала в другой. Мы проходим мимо узкого ледяного окна, которое выходит во внутренний двор, и я выглядываю в него. Оук тут же тянет меня обратно в тень, и мгновение спустя я понимаю почему.
Снаружи стоит леди Ноури. Напротив нее застыл десяток скульптур из палок и снега: некоторые похожи на людей, другие – на зверей, а третьи – ни на тех, ни на других. Пасть каждой фигуры заполнена острыми зазубренными сосульками, имитирующими зубы. Вместо глаз у них камешки, часть из которых вдавлена в человеческие глазницы. Я замечаю и другие ужасные детали: ступню, пальцы, пучки волос.
Леди Ноури достает из сумки нож в форме полумесяца и разрезает ладонь. Затем берет щепотку размельченных в порошок костей из мешочка, висящего на талии, и посыпает свою распоротую, залитую кровью руку. Она по очереди подходит к каждой скульптуре и вдавливает пропитанный влагой костяной порошок в их пасти.
И фигуры одна за другой пробуждаются.
Они похожи на меня. Чем бы они ни являлись, они такие же, как я.
Однако палочники больше напоминают оживших марионеток. Стоят ровными рядами, а когда леди Ноури приказывает им зайти внутрь, они повинуются, как будто никогда ни о чем другом и не думали. Но если эти существа оживают при помощи магии костей Мэб, почему они не обладают сознанием, как я?
Хотя я и была создана из снега, палочек и крови, есть какое-то отличие, благодаря которому я могу поступать как непослушная дочь-фейри, в то время как палочники совершенно не способны делать выбор.
Но потом я
