Украденный наследник - Холли Блэк
Слышу звук шагов, но слишком поздно – за угол уже заворачивают два стражника.
Оук кладет руки мне на плечи, прижимая спиной к стене.
– Подыграй мне, – шепчет он и касается губами моего рта.
Солдат, целующий одну из служанок. Бывший сокол, который от нечего делать ищет развлечений. Я понимаю замысел Оука: он хочет скрыть наши лица. Сделать так, чтобы на нас не обратили внимания.
Это вовсе не признание в чувствах. Но я все равно словно прирастаю ногами к полу, ощущая потрясающий жар его дыхания и мягкость губ.
Одной рукой он упирается о стену, вторую кладет мне на талию, а когда стражники приближаются, сжимает ее на рукояти моего ножа.
«Он не хочет меня. Этот поцелуй вовсе не означает, что он меня хочет», – мысленно повторяю эти слова, словно заклинание, позволяя его языку разомкнуть мои губы. Залезаю руками под его рубашку и провожу ногтями по его коже.
«Меня обучали всем придворным искусствам». Танцам и сражениям, поцелуям и обману.
Я чувствую прилив радости, когда он вздрагивает, а затем проводит пальцами по моим волосам и обхватывает мое лицо ладонью. Скольжу губами по его челюсти и горлу, касаюсь его плеча кончиками зубов. Он напрягается и сильнее впивается пальцами в мою кожу, прижимая меня к своему телу. Когда я осторожно кусаю Оука, с его губ срывается стон.
– Эй, ты, – обращается к нему один из стражников, который оказывается троллем. – А ну быстро вернись на свой пост! Если госпожа узнает…
Когда Оук отстраняется от меня, я замечаю, как раскраснелись его губы. Его глаза, прикрытые золотистыми ресницами, кажутся совершенно черными. Вижу на его плече отметину от своих зубов. Оук резко оборачивается и вонзает нож в живот тролля. Тот бесшумно оседает на пол, а принц уже перерезает горло второму стражнику.
Горячая кровь брызжет в стороны. От упавших на лед капель поднимаются облачка пара. Пол покрывается созвездием щербин.
– Где-нибудь поблизости есть комната? – спрашивает Оук. Его голос почти не дрожит. – Чтобы спрятать тела.
Несколько мгновений непонимающе смотрю на него. Я потрясена поцелуем, тем, как быстро стражники нашли свою смерть. Я еще не успела привыкнуть к манере Оука убивать без колебаний, а потом выглядеть опечаленным из-за случившегося – словно он совершил недостойную придворного оплошность. Скажем, пролил редкое вино. Или надел брюки, которые не сочетаются с рубашкой.
Тем не менее я не могу не радоваться тому, что он убил охранников быстро и бесшумно.
Я веду его через коридор в маленькую кладовку, где хранятся средства для чистки, уборки и обеспечения нужд джентри, живущих в этой части замка. В углу комнатушки висит замороженная туша лося, с которой уже срезали несколько кусков мяса. К стене напротив прикреплены деревянные полки, доверху забитые стопками скатертей, чашками, стаканами и подносами. Тут же болтаются пучки сушеных трав. На полу стоят две бочки вина. Одна из них открыта, и с ее края свисает черпак.
Оук затаскивает в кладовку стражников. Я снимаю с одного из них мантию и хватаю с полки скатерть, а затем возвращаюсь в коридор, чтобы стереть пятна крови.
Одновременно проверяю, есть ли в этой части замка прозрачные ледяные глыбы, сквозь которые кто-то мог увидеть случившееся. Но случайный свидетель смог бы различить лишь очертания наших фигур – жестокую сценку в театре теней, которая, в общем-то, не выходит за рамки того, что принято в Цитадели. Тем не менее, если кто-то знает о нашем присутствии, это может стать проблемой.
Не заметив ничего, что могло бы нас выдать, я возвращаю заляпанную кровью ткань обратно в кладовку. Оук оттащил тела в угол и прикрыл их тряпкой.
– На мне есть следы крови? – спрашивает он, оглядывая переднюю часть своей шерстяной рубашки.
И хотя кровь брызнула ему на одежду, на темной ткани пятна почти не видны. Замечаю несколько капель на его волосах и убираю их. Вытираю пальцем его щеку и место над уголком губ.
Он виновато улыбается, словно ожидает, что я отчитаю его за поцелуй или за убийства. Не знаю, что из этого беспокоит его больше.
– Мы почти добрались до лестницы, – говорю ему.
Мы поднимаемся по ступенькам и на другом конце длинного коридора замечаем еще двух стражников. Они слишком далеко, чтобы разглядеть наши лица, и я надеюсь, что они не заметят странностей в нашей одежде. Я стараюсь смотреть прямо перед собой. Оук кивает одному из стражников, а тот кивает ему в ответ.
– Наглец, – шепчу себе под нос, и принц широко улыбается.
У меня дрожат руки.
Мы минуем библиотеку и военный командный пункт, затем снова взбираемся по ступенькам. Крутая спиральная лестница уходит на два этажа вверх, и, пройдя по ней, мы оказываемся перед спальней леди Ноури, находящейся на вершине крайней левой башни.
В комнату ведет высокая, заостренная кверху дверь. Она сделана из черного металла, оледеневшего от холода. Оленье копыто заменяет ручку.
Я сжимаю ее пальцами и поворачиваю. Дверь открывается.
Спальня выглядит совсем иначе, чем я ее помню, и переливается всеми оттенками красного. Проходит пара мгновений, прежде чем я понимаю почему. Внутри стен заморожены распотрошенные тела жертв леди Ноури, и свет, проходя сквозь них, придает комнате странный, кровавый тон.
При виде этого жуткого зрелища глаза Оука округляются.
– Что ж, среди такого гротескного искусства ларец с костями будет выглядеть уместно.
Я бросаю на него благодарный взгляд. Да. Верно. Нам всего лишь нужно отыскать останки Мэб, а потом мы сбежим отсюда вместе с его отцом. Я вырвусь из ловушки Цитадели и, возможно, больше не буду ощущать себя замороженной в собственном прошлом, как будто я – одно из тел внутри ледяной стены.
По центру спальни стоит широкая кровать. Изголовье и изножье вырезаны из черного оникса в форме острых, шипастых фигур. Одеяло из меха горностая прикрывает подушки. В углу горит жаровня, наполняя воздух теплом. Напротив нее висит зеркало в черном обрамлении, которому придана форма переплетающихся змей. Под ним – туалетный столик, на котором разложены драгоценности и шпильки для волос. В ящичках нахожу чернильницу и золотистый гребень.
Я рассчитывала увидеть идеальный порядок, который помнила из детства, но, открыв огромный шкаф леди Ноури, сделанный из черного дерева и украшенный зубами разных зверей и существ, я замечаю, что несколько платьев кучей просто свалены на дне. Это великолепные наряды из алой и переливчато-серебристой ткани с бусинами, похожими на застывшие слезы; одеяния, полностью состоящие из черных перьев. Приглядевшись, я
