Украденный наследник - Холли Блэк
Я всеми силами стараюсь не поддаваться панике. По-прежнему сжимаю в руке нож, однако тролль крепко держит меня за запястье.
Однако я могу укусить его за руку. Мои зубы остры настолько, что способны пронзить даже плоть тролля. Резкая боль заставит его ослабить хватку – либо перерезать мне горло. Но даже если мне повезет и я смогу воспользоваться моментом, вырваться из его рук и добежать до Оука, то что потом? Нам ни за что не выбраться из Цитадели. Скорее всего, мы не сможем выбраться даже из этого коридора.
Оук держит опущенный меч одними пальцами, но не бросает его.
– Ваша госпожа пригласила меня сюда, чтобы я доставил ей живое сердце Меллит. Полагаю, она будет чрезвычайно разочарована, если вы лишите ее этого подарка. Мертвым я вряд ли смогу вручить его леди Ноури.
По моему телу пробегает дрожь от одной только мысли, что она получит желаемое, хоть мне и известно, что все это игра, хитрость, афера. У Оука нет сердца Меллит. Опасность лишь в том, что леди Ноури может догадаться об этом.
Но это не будет иметь значения, если я окажусь с ней в одной комнате. Нужно только, чтобы я могла говорить.
Оук продолжает:
– Вы почти поймали нас. Теперь вам достаточно пойти на маленькую уступку, и я последую за вами безропотно, словно ягненок.
– Брось клинок, принц, – повторяет один из бывших соколов. – И вы с девчонкой не пострадаете от наших рук, пока мы сопровождаем вас в тронный зал. Там ты сможешь предстать перед леди Ноури и взмолиться о пощаде, а также объяснить, почему, явившись в Цитадель по ее приглашению, ты был схвачен нами на пути из ее личных покоев.
Оук бросает меч, и тот с лязгом падает на пол.
Один из стражников вырывает нож из моей руки, а другой берет моток веревки и, засунув ее между моих губ, завязывает узлом на затылке. Пока они ведут меня по коридору, подталкивая в спину, я пытаюсь разгрызть веревку, но, хотя мои зубы остры, связали меня на славу. Когда мы добирается до тронного зала, кляп по-прежнему у меня во рту.
Принц свободен от пут, однако на него со всех сторон наставлены обнаженные клинки. Не знаю, можно ли рассматривать это как знак уважения к его персоне, или же стражники просто не хотят рисковать и подходить к нему слишком близко.
Но я знаю одно: мне нужно вернуть себе возможность говорить. Всего пара слов, и леди Ноури окажется у нас в руках.
Тролль толкает меня, и я падаю на четвереньки прямо перед леди Ноури.
Она встает из-за длинного, заставленного едой стола. Мы прервали ее трапезу.
Ее белые волосы заплетены в сложную прическу из кос, некоторые из которых, впрочем, выбились и спадают ей на плечи. Она одета в шикарное платье из черных перьев и серебряной ткани, оттенок которой постепенно темнеет и к краю подола становится совсем черным. Вокруг нее толпятся бывшие соколы – раньше они верно служили главному генералу Эльфхейма, а теперь ими командует она одна.
Когда я смотрю на нее, меня наполняют те же ненависть и страх, которые сковывали мое тело в детстве.
Однако в ее желтых глазах полыхает безумие, которого прежде там никогда не было. Она изменилась с тех пор, как я видела ее в последний раз. И меня пугает то, что я вижу в ней себя. Она ожесточена и загнана в угол, ее сердце переполнено подавленными желаниями. Она – сосредоточение моих худших качеств и способностей.
Я вижу еще одно изменение: теперь леди Ноури вместо ожерелья носит на шее две посеревшие кисти рук. К своему ужасу, я замечаю, что их пальцы движутся, словно живые, лаская ее шею. Затем мне в голову приходит более ужасная мысль, что, скорее всего, раньше они принадлежали лорду Джарелу.
На ледяной колонне за ее спиной стоит треснувший ларец, который наверняка содержит кости и прочие останки Мэб. Из ларца тянутся странные корнеобразные побеги, на одном из которых виднеется бутон. Кажется, он вот-вот зацветет.
По левую сторону от леди Ноури сидит тролль, чью голову венчает корона из чистейшего золота. Он облачен в синюю бархатную мантию, расшитую узором из серебряных чешуек. Его кожаное одеяние украшено орнаментом, похожим на тот, что мы видели в Каменном лесу.
Это явно Хурклоу, каким-то образом вырвавшийся из-под заклятья леса. Он привел своих солдат, чтобы усилить охрану Цитадели. Но зачем ему объединяться с леди Ноури? Если сведения, которые Горга сообщила Оуку, верны, то Хурклоу прибыл сюда свататься. Возможно, сила леди Ноури кажется ему привлекательным приданым.
Большинство мест за пиршественным столом занимают тролли Хурклоу, но помимо них я замечаю несколько дам из сокрытого народа. И Богдану. Ведьма одета в привычное потрепанное черное платье, а буйная грива ее волос космата и спутана, как и всегда. При виде меня в ее глазах загораются странные огоньки.
Перед пирующими стоят серебряные тарелки и ледяные кубки, наполненные черным вином, которое дуэргары делают из ночного фрукта. Стол ломится от яств Двора Зубов. Здесь и черный редис, вымоченный в уксусе и нарезанный тонкими ломтиками, чтобы продемонстрировать его бледные внутренности. И подносы со снежными хлопьями, политыми медом так, чтобы он замерз и хрустел, словно крекер. И холодец, вызывающий во мне неприятные воспоминания о стенах Цитадели и замороженных внутри них существах.
Один-единственный музыкант перебирает струны арфы.
Несмотря на то что в тронном зале вовсю идет пир, а вдоль стены выстроились стражники и солдаты-палочники, это место кажется пустынным по сравнению с тем, каким оно было при лорде Джареле. Тогда столы занимали все свободное пространство, а за ними сидели многочисленные гости и один за другим произносили тосты. Пирующих развлекали музыканты и другие артисты, виночерпии следили, чтобы бокалы никогда не пустели. Двор был таким, каким его хотела видеть леди Ноури. Куда же делись все придворные? Неужели все они покинули Цитадель?
Не уделив мне ни малейшего внимания, она обращает взгляд на Оука.
– Наследник Эльфхейма, давай пропустим обмен любезностями и сразу перейдем к делу. Ты доставил сердце Меллит в мои владения?
Стражники по-прежнему заметно напряжены. Видимо, они боятся, что Оук снова затеет кровавую резню.
– Я бы не стал приходить сюда с пустыми руками, когда на кону стоит жизнь моего отца, – отвечает Оук, переводя взгляд с отрезанных рук, украшающих шею леди Ноури, на короля троллей.
Я пытаюсь
