Павел Корнев - Спящий

Томас Смит тяжело вздохнул, положил карабин на водительское сиденье и позвал меня за собой.

– Идем!

Он первым подошел к приставленной к стене лестнице, взобрался по ней и откинул ведущий на крышу люк. Я выбрался следом, недоумевая, зачем понадобились подобные сложности, но спускаться на землю не пришлось: сыщик прямо с сарая перебрался на карниз соседнего дома и влез в оставленное открытым окно. Ничего не оставалось, кроме как присоединиться к нему.

Тесная кухонька оказалась изрядно захламлена, и было видно, что большая часть барахла осталась здесь от предыдущих жильцов. Томасу явно принадлежала лишь батарея составленных на тумбочку пузырьков, слишком уж чистых и незапыленных на вид.

– Располагайся, – указал Смит на хромоногий табурет и стянул пиджак. На ремне у него обнаружилась кобура с самозарядным пистолетом – тем самым кольтом правительственной модели.

Я прикрыл оконную раму и опустился на табуретку, но прежде чем успел приступить к расспросам, сыщик поинтересовался:

– С самого верха – это как? Ее высочество в коме. Приказ исходил от регента?

– Подробностей я не знаю. Скажи лучше, что делал там ты, Томас. Твоя очередь отвечать на вопросы.

Сыщик болезненно поморщился и принялся разбинтовывать левую кисть, но отмалчиваться не стал.

– Ждал ацтеков, – сообщил он и выругался: – Проклятье! Они меня провели!

Я вспомнил заполонившую Риверфорт тьму и поежился.

– Жрецы устроили там какой-то ритуал?

– А есть другие предположения?

– Подожди! – встрепенулся я. – Но ты ведь знал об этом заранее! Ты говорил мне об этом вчера! Почему тогда не поставил в известность Третий департамент?!

Томас Смит выкинул окровавленные бинты в мусорное ведро и повернулся ко мне с растопыренными пальцами. У сочившегося сукровицей мизинца не хватало фаланги, у безымянного – двух.

– Я сообщил, – заявил сыщик и оттянул ворот сорочки, демонстрируя повязку на шее. – И едва не лишился после этого жизни. Не думаю, что нападение было случайным.

– Это сделали ацтеки?

– Нет, какой-то местный умелец. Подкараулил с ножом на заднем дворе гостиницы.

– Давай с самого начала, – предложил я. – Хорошо?

Смит убрал из раковины закопченную кастрюлю, откупорил одну из бутылочек и полил прозрачной жидкостью обрубки пальцев. По кухоньке разошелся запах спиртовой настойки.

– Что ты знаешь о Жнеце? – спросил он, начиная заматывать ладонь свежим бинтом. – О жестоком убийце, который вырезает людям сердца?

– Только то, что писали в газетах. В последнюю нашу встречу ты утверждал, что это дело рук ацтеков.

– Так и есть, – подтвердил Томас, расстегнул сорочку и принялся менять повязку на шее. Порез выглядел глубоким и воспаленным.

– Не хочешь обратиться к врачу? – предложил я.

– Жить буду.

– А если начнется заражение?

– Рана была чистой, – уверил меня Смит. – С самого начала я знал, что за убийствами стоят прибывшие в Новый Вавилон ацтеки, но доказать этого не мог.

Я молча кивнул, не став перебивать собеседника.

– Только после четвертого убийства обратил внимание на странную закономерность, – продолжил Томас и указал на стол. – Открой планшет.

Внутри обнаружилась карта и туристический путеводитель по Новому Вавилону.

– Город я знал плохо, поэтому отмечал места преступлений на карте, – пояснил он. – Как-то вечером планировал маршрут на следующий день и вдруг понял, что все они лежат на одной окружности.

Я развернул замусоленную карту и внимательно изучил ровную окружность, нарисованную не от руки, а с помощью циркуля. Прокол от иглы чертежного инструмента оказался в районе Дворцовой площади, и круг замыкал внутри себя почти весь Старый город. Места преступлений лежали на карандашной линии не в беспорядке; все пять точек были разнесены друг от друга на равное расстояние.

– Пентакль? – выдвинул я предположение, как именно сыщик сумел вычислить место следующего убийства.

– Он самый.

– Но почему ты решил караулить убийц у ворот монетного двора?

– Скажи, Лев, а как я мог попасть внутрь? – хмыкнул Томас.

– Нет! – отмахнулся я. – Почему именно Риверфорт? Разве убийство не могли совершить где-то в его округе? Масштаб карты недостаточен для столь точных расчетов!

Смит убрал мусорное ведро под мойку и вышел с кухни.

– Идем, Лев! – позвал он меня за собой.

Узенький темный коридор привел нас в комнату с занавешенным шторой окном. Сыщик повалился на продавленный диван, а я расстегнул пиджак и опустился на заправленную кровать.

Томас плеснул из початой бутылки в грязный стакан бурбона, выпил и тут же налил снова.

– Обезболивающее, – пояснил он, откидываясь на спинку дивана.

– Покажись врачу.

– Ерунда! – разозлился сыщик, но сразу успокоился и попросил прощения: – Извини, Лев. Я последние дни сам не свой.

– Давай перейдем к делу, – предложил я. – Так почему именно Риверфорт?

Томас сделал глоток бурбона и зажмурился.

– Изначально привлекли мое внимание два момента, – сообщил он после этого. – Убивали лишь женщин…

– В газете писали, все они были проститутками.

– Писали, – кивнул сыщик. – И всем жертвам уже после смерти выкололи глаза.

– Вот как? – озадачился я, еще толком не понимая. – И что с того?

– Для ацтекских ритуалов глаза не имеют никакого значения, – уверил меня Смит, хлебнул бурбона и продолжил рассказ: – И это меня заинтересовало. Я подумал – зачем выкалывать мертвецам глаза? Что это должно скрыть? Я не верил в психопата-убийцу…

– Сиятельные! – вдруг догадался я, и по спине побежали колючие мурашки. – Все жертвы были сиятельными!

– Как оказалось – да, – подтвердил сыщик мою догадку. – С какими-то слабенькими талантами и наследственными заболеваниями, и тем не менее сиятельными. Поначалу это мне ничего не дало, но четвертую жертву обнаружили посреди пьяцца Галилео, и там не просто бросили тело. Нет – сердце вырезалось буквально на всеобщем обозрении. Так я понял, что значение имеет не только личность жертвы, но и место ритуала!

– И ты построил окружность?

– Построил, – усмехнулся Томас Смит и допил бурбон. – А еще – купил путеводитель.

– И?

– И оказалось, что на месте доходного дома на бульваре Фарадея, где обнаружили первое тело, раньше был пустырь, и в Ночь титановых ножей там убили одного из падших. И так – на всех местах преступлений по нарастающей. Один, два, три. На пьяцца Галилео было казнено уже четверо падших, а в Риверфорте…

Я вспомнил слова принцессы Анны. Вспомнил, где в ту ночь был мой дед.

– Их кровь текла рекой, – произнес я, чувствуя, как все обмирает внутри.