Тысяча эпох. Искупление - Адела Кэтчер
Лун Ань поднял на нее взгляд, перестав резать зелень.
– Меня не это беспокоит, – сказал Ван Цин, выпрямившись, когда мать отошла от него и вернулась к разложенному на столе белыми тонкими кружочками тесту. – Я могу заниматься и чем-то другим.
– Ты любишь то, чем занимаешься, – тихо произнес Лун Ань, взяв еще одну порцию зелени из плоского черного блюда рядом.
Ван Цин усмехнулся.
– Ну и что? Значит, полюблю что-то другое. Это не главное.
– Что ты полюбишь? – спросила Чэнь Ми, грохнув на стол большую миску с мелко порубленным мясом. – Ты весь светишься, когда камеру в руки берешь. Я не представляю тебя в офисе или где-то еще. Обычная жизнь не для тебя. Лун Ань, напомни мне, как поужинаем, показать тебе, что Ван Цин снимал в школе.
Лун Ань не успел ответить, потому что Ван Цин резко уронил руки на стойку, хлопнув по ней ладонями.
– Вот только попробуй! Там позорище! Ни света, ни композиции.
Чэнь Ми усмехнулась.
– А мне нравится. Лун Ань, ты пишешь диссертацию? На какую тему?
– «Использование психогенетических особенностей в системе профессионального отбора для деятельности в экстремальных условиях», – сказал Лун Ань, ссыпав в чашу порезанную зелень.
Ван Цин рассмеялся, когда его мать обернулась через плечо, высоко вскинув брови.
– Помедленнее, юноша, – с улыбкой попросила она. – Я сломалась еще на слове «психогенетических».
– Это исследование генотипа и его влияния на поведение человека. В экстремальных ситуациях сложно спрогнозировать реакцию. Мы стараемся выявить систему, по которой это можно было бы предсказать на основе наследственных данных, – объяснил Лун Ань.
– А о каких экстремальных ситуациях речь?
– Война, например.
Чэнь Ми выложила начинку на кружок из теста и слепила края, делая форму мешочка. Она продолжала улыбаться, когда произнесла:
– Это очень интересное исследование. Юйлань мне говорила, что в ее проекте тоже есть попытки выявить определенную связь между поведением человека и тем, что в нем заложено на уровне подсознания. Вы занимаетесь важным делом.
Ван Цин спрыгнул с высокого стула, на котором сидел, и подошел к ней, чтобы помочь с баоцзы.
– Кстати, об исследовании Юйлань. Ты не знаешь, откуда у бабушки Бию древняя флейта? – спросил он.
Лун Ань нахмурился, услышав его слова. Ван Цин во время их прогулки с Го Юном рассказывал ему о том, что мальчик сломал приготовленную для постановки флейту, так что Фа Линю пришлось взять инструмент, который хранился у его бабушки. Однако объяснить подробности он не успел – Го Юн попросил мороженое, они отвлеклись, а потом Ван Цин ушел в магазин за своим заказом. Вернуться к этой теме в тот день они так и не смогли.
– У-у, это долгая история, А-Цин. Когда твоя тетя Юань – это моя старшая сестра, Лун Ань, – выходила замуж за мужчину из семьи Фа, мы все были немного удивлены. Они чтут традиции. Это очень древний род. Бабушка Бию меня слегка пугала, хотя я виделась с ней лишь пару раз: на свадьбе Юань-цзе и в день, когда родилась Юйлань. Потом она совсем перестала приезжать. Кто бы мог подумать, что на свадьбе сестры я познакомлюсь с твоим папой. В тебе же тоже кровь Фа, между прочим, несмотря на другую фамилию. С флейтой этой вообще странная история. Насколько я слышала, ее передают по мужской линии веками, только вот неплохо было бы приложить к этому процессу какую-то сопроводительную записку. Никто уж и не помнит, что это за флейта и откуда она взялась. Вроде ее исконным владельцем был предок семьи Фа, который являлся героическим защитником земель, в то время принадлежавших клану. Наверное, была какая-то война.
Ван Цин слушал ее, не перебивая, застыв с кусочком теста в пальцах. Когда мать закончила говорить, он бросил взгляд на Лун Аня.
– Подумать только, я держал в руках такую древнюю вещь и даже не знал об этом, – произнес он, еле заметно дернув плечом, как будто ему на мгновение стало холодно.
– Если бы знал, свалился бы в обморок раньше? – с укором сказала Чэнь Ми, толкнув его бедром, так как руки были заняты тестом. – Не будешь завтракать, я тебя заберу обратно к себе.
– Нет уж, спасибо, – рассмеялся Ван Цин. – Я не хочу мотаться отсюда в город каждый день.
– Тогда ешь нормально! Лун Ань проследит.
– Угу.
– Мама, а Лун Ань-то здесь при чем?!
* * *
За ужином Чэнь Ми все же показала Лун Аню старые видео Ван Цина. В кадры часто попадала она сама, а также Фа Линь, которому от силы было лет четырнадцать. Он постоянно пытался закрываться от камеры руками и отталкивать Ван Цина, чтобы не снимал его. Чаще всего такие записи обрывались объективом в пол, а на заднем фоне были слышны крики и шумная возня. Как сказала мать Ван Цина, дрались братья каждый раз, как виделись, но при этом все равно были не разлей вода.
– Фа Линь пришел бы в ужас, если бы узнал, что ты это видел, – сказал Ван Цин, когда Чэнь Ми вечером, заварив им чай, поднялась отдыхать на второй этаж, оставив их в гостиной одних. Он передал одну чашку Лун Аню, сидевшему на диване, а сам устроился на деревянном полу, упираясь лопатками в край диванной подушки. – Спасибо, что согласился остаться на ночь. Я не успел нормально с тобой поговорить, – добавил он уже тише.
Лун Ань обнял чашку ладонями. Чай вкусно пах травяным настоем. Чэнь Ми прекрасно готовила и была настоящим олицетворением уюта. С самого своего приезда Лун Ань чувствовал себя в этом доме так, словно был знаком с этой семьей уже очень давно.
Ван Цин отпил чай, глядя куда-то в пространство перед собой. Лун Ань видел его лицо немного сбоку в красноватом свете настенной лампы, от которой по комнате вились причудливые тени. Снаружи снова шел дождь, и его было хорошо слышно.
– Ты нашел что-нибудь? – спросил Лун Ань.
– Пока нет. И, судя по всему, Сяо Лин тоже отказалась во всем этом участвовать?
Лун Ань кивнул, хотя Ван Цин на него не смотрел. Слова здесь были не нужны.
Ван Цин обернулся и взглянул на него с улыбкой, слегка запрокинув голову. Его волосы легли на светлую диванную подушку черной густой копной. В таком свете они отливали темным винным оттенком, как
