Изгнанник Ардена - Софи Анри (российский автор)
– Я переживаю, что ты стал слишком болтливым, – раздраженно сказал Тристан. – На корабле тебе не с кем было поговорить по душам? Неужели ты не доставил Кристин удовольствие и не провоцировал ее целыми днями на перепалки?
– Наедине я предпочитаю доставлять удовольствие своей королевской кобре иным способом.
Изекиль красноречиво облизнул нижнюю губу, и Тристан, делавший затяжку, громко закашлялся. Только он хотел спросить у Изекиля, не очередная ли это неудачная шутка или его подчиненный окончательно тронулся умом, как двери на террасу отворились.
– Вы готовы? – спросила Кристин. Она направилась к ним и, на ходу отобрав трубку у Изекиля, опустилась на соседнее кресло.
– Мы-то готовы, – проворчал Тристан. – А где Адалина? Вы подобрали для нее наряд?
Кристин молча указала головой через плечо, а потом затянулась под пристальным взглядом Изекиля и выпустила облачко дыма прямо ему в лицо.
Тристан обернулся и так резко выдохнул, что его легкие сжались подобно кураге. Несмотря на вечернюю прохладу, ему стало нестерпимо жарко, как будто он оказался в сердце миреасской пустыни.
И виной тому демонесса Адалина.
Она облачилась в традиционный костюм для миреасских танцев, явно переделанный под чутким руководством Кристин. Упругую грудь обнимал тугой синий лиф, расшитый самоцветами и золотыми монетками, звенящими при каждом шаге. Живот скрывала прозрачная ажурная сетка, через которую отчетливо проглядывали очертания женственных изгибов талии, аккуратный пупок и россыпь манящих родинок. Такая же ткань прикрывала руки от плеч до запястий. Нижняя часть наряда состояла из полупрозрачных синих шаровар с длинными разрезами от пояса до щиколоток, украшенных золотыми браслетами. При ходьбе тонкий шелк свободно развевался и обнажал стройные длинные ноги. В волосах, ниспадающих крупными локонами до самой поясницы, сверкали золотые цепочки с полумесяцами и звездами на концах. В завершение образа Адалина прикрыла лицо прозрачной вуалью, оставив на виду лишь глаза, густо подведенные сурьмой.
Тристан захотел ослепнуть, только бы не созерцать это душераздирающее великолепие. Но он не мог ни отвернуться, ни даже моргнуть.
– Вы же в курсе, что для Фарада будут плясать не обычные танцовщицы, а блудницы из борделя? Они, как правило, полностью оголяют грудь.
Замечание Изекиля вывело его из оцепенения.
Тристан окинул помощника злобным взглядом, с трудом сдерживая порыв придушить его.
– Вот именно. Пока остальные блудницы будут трясти голой грудью, Адалина привлечет его своей неприступностью, – сказала Кристин поучительным тоном. – Вам, мужчинам, вечно приходится разжевывать прописные истины.
Адалина вопросительно взглянула на Тристана, словно ее волновало его мнение о наряде. Тристан же радовался, что был одет в свободную робу, скрывавшую его возбуждение. Изекиль, казалось, вовсе не впечатлился обжигающей красотой Адалины: либо знал, что если покажет хоть каплю заинтересованности, то наживет себе лютого врага в лице Тристана, либо его волновала совершенно другая девушка.
– Пора выдвигаться. Я подкупил одного из сопровождающих, и он опоил своего напарника слабительным снадобьем и предупредил девушек, что к ним присоединится новенькая, особый подарок для Фарада, – сказал Тристан, приблизившись к ним. – Примечательно то, что она немая.
– Немая? – удивленно переспросила Адалина.
– Во-первых, у тебя слишком явный акцент, и в тебе сразу распознают чужеземку. А так, в приглушенном свете комнаты и с вуалью на лице, у тебя есть шанс не выдать себя. Во-вторых, когда поднимешься в покои Фарада, – молись, чтобы ты туда поднялась, иначе я съем тебя живьем, – тебе придется незаметно вылить содержимое флакона в рот, чтобы опоить его через поцелуй. Проще всего прикинуться немой, чтобы у Фарада не возникло вопросов, почему ты держишь рот на замке.
Тристан сократил расстояние между ними, глядя ей прямо в глаза, и засунул флакончик в вырез лифа. Когда его пальцы коснулись оголенной кожи на груди, Адалина едва заметно вздрогнула, а он сам притворился, будто не почувствовал волнительного покалывания на подушечках.
– Пути назад нет, Адалина, – безрадостно произнес он. – Нам пора.
Уже через час они направлялись ко дворцу Фарада Наби. Тристан и Изекиль сопровождали паланкин, внутри которого находились шесть девушек. Адалина сидела у самого края, кутаясь в легкую темно-синюю мантию, скрывающую танцевальный наряд. Она притворялась немой и объяснялась при помощи жестов. К удивлению Тристана, она не импровизировала, а на самом деле знала язык жестов. Правда, тот, которым пользовались на Западе и Юге.
Чем ближе они подходили ко дворцу, тем сильнее нервничал и злился Тристан. В их плане – шатком и очень ненадежном – самую важную роль играла та, кого он хотел силком вытащить из клятого паланкина, взвалить себе на плечо и вернуть в дом Кристин, лишь бы этот лысый ублюдок не пялился на нее своими маленькими противными глазенками. И с каждым мгновением это желание только росло.
Наконец, они прибыли к высокой кованой ограде, возле которой стройными рядами росли чайные розы, и стражники Фарада осмотрели их с головы до ног. Тристан знал об этой проверке, и единственным оружием при нем был нож, спрятанный в сапоге. Такой же маленький клинок припрятал Изекиль в складках чалмы. Когда очередь дошла до Адалины, Тристан мысленно взмолился, чтобы стражник не перестарался с досмотром и не обнаружил в вырезе ее аппетитной груди флакон со снадобьем.
На Харият опустилась ночная мгла, и Тристан не мог толком разглядеть ни просторный двор, ни сам дворец. Он шел спереди, за ним – шесть танцовщиц, одетых в такие же мантии, как и у Адалины, а их процессию замыкали Изекиль и Камал – стражник из борделя, которого они подкупили.
Люди Фарада провели их через боковой вход, которым обычно пользовались слуги, в небольшое помещение, похожее на кладовую. Тристан заранее выяснил, что там девушки снимали мантии, а потом шли в просторную чайную комнату, где миреасцы принимали гостей и проводили праздничные трапезы.
С девушками позволялось пойти только одному сопровождающему из дома удовольствий, а двое других ждали здесь. Танцовщицы по очереди выступали для Фарада, а потом он выбирал лучшую и отправлялся вместе с ней в спальню. Двое стражников отвозили остальных девушек обратно в бордель, а третий дожидался «счастливицу», удостоившуюся внимания Фарада.
Тристан оставил Изекиля с Камалом в кладовой, а сам направился с первой танцовщицей в чайную комнату. Проходя мимо Адалины, он едва слышно сказал ей на ухо:
– Будешь танцевать последней. Ты должна произвести на него неизгладимое впечатление, поэтому… – Он посмотрел ей в глаза и заметил в них толику волнения. – Просто будь собой.
Чайная комната освещалась десятками настенных ламп из цветного мозаичного стекла, отбрасывающего всюду зеленые, оранжевые и красные блики. Пол устилал узорчатый
