Тень крыла - Марибель Ли

– А я попробую.

– Спи.

– Не хочу.

– Тогда расскажи мне, что случилось на мосту Хоуянь?

Я замерла, но он не злился. Его голос теплом обволакивал мои уставшие руки.

– Почему ты никогда не брал мое печенье?

– Ты любила его, а я… тебя.

– Я отдавала тебе лучшее.

– Я не хотел, чтобы ты отдавала. Ни свое печенье, ни свою радость, ни свою жизнь.

– Тогда почему во дворце его запретили?

– Видимо, тетушка боялась, что оно будет напоминать мне о тебе.

– Видимо, я заставила страдать здесь всех.

– Всех? Тебе и жизни не хватит расплатиться со мной, остальные подождут.

– Тогда я буду расплачиваться и в следующей.

– Ты пообещала.

– Мне холодно.

– Я принесу еще одеяло.

– Оно не согреет.

– Глупости.

Я обняла его и прошептала:

– Если не начнешь сейчас, тебе жизни не хватить согреть меня. В Драконьих Горах бывают страшные метели, и я часто спала на земле…

Его объятья. Его тепло. Он сдался. Он не уходил, он лег рядом и даже обнял меня. Я прижалась к нему и прошептала:

– На мосту Хоуянь я напугала одного черного змея молодым господином Лотоса. И так напугала, что тот змей до сих пор не может слышать спокойно твое имя.

– Слишком много змеев ползли по твоей дороге.

– Потому что лотос растет высоко.

– Для этого у ворона и есть крылья.

– У твоего ворона слабые глаза, ты забыл?

– Тогда почему он замечал каждого змея?

– Глава Бай, вас невозможно переспорить?

– У вас будет еще сто лет на попытки, госпожа Бай.

– Но если мой муж будет каждый день сердиться, когда я буду спорить с ним?

– Можешь спорить с ним ночью.

– Ночью?

Он поцеловал мои волосы и прошептал:

– Тогда ты точно однажды заставишь его проиграть.

Часть IV

1

Когда время смеялось надо мной, я всегда ловко прятала страх и смеялась ему в ответ. Но в этот раз время вдруг само испугалось и спряталось в тонком подрагивающем блеске воздуха.

Время то набирало разбег, то вдруг растягивалось до тонкой струны, звучащей странной неуловимой мелодией. Стоило мне окунуться в знакомый темный лед, я начинала верить, что эта мелодия никогда не оборвется. Стоило мне закрыть глаза, я слышала, что струна дрожит отзвуком прощания.

Когда осень пронзила остывающий воздух, я вдруг обернулась и поняла, что в этот раз время стало умнее. Оно все еще смеялось, только теперь не в лицо, а за спиной.

Лу-Лу уже начала готовиться к Чжунцюцзе, она улыбалась и звала меня помочь, но я так и не решилась подойти, будто еще можно было сбежать, будто еще можно было удержать время и спрятаться.

На мосту у пруда Лунной Зари дотлевал пепел заката.

Я закрыла глаза, пытаясь почувствовать, когда время успело так ловко обмануть меня, когда я позволила себе запутаться в его сетях. Но как бы я ни вглядывалась в остывающий пруд, мне все еще казалось, что только вчера я в третий раз поднялась к Пагоде Равновесия.

– Не бойся.

Бай Син смотрел на меня и улыбался. Но я все еще боялась подойти ближе. Отвар, который мне передала Сун Лин, я узнавала его, и мне было страшно. Я стояла, а мои руки кричали, что было бы лучше просто разбить чашу.

– Ты уверен?

– Я лучше тебя знаю свойства Огня Небес.

Он подошел ко мне, и я резко отступила, расплескав отвар на рукава.

– Чжу-эр.

– Это безумие, – прошептала я, но он не слушал. Он забрал чашу из моих рук и выпил зеленоватую жидкость, один запах которой раскалывал мои зрачки ужасом.

Страх сводил мои руки, окутывал их прожигающим пеплом, но Бай Син улыбался.

– Огонь Небес постепенно распалит во мне энергию ян, а травы, найденные Сун Лин, сберегут мою силу, тогда я смогу удержать и твой меч.

Он говорил это в который раз. Я знала, что он прав. Теперь я даже знала, что ради этих трав Сун Лин покидала Гору вместе с ним, когда я вернулась. Будто уже тогда он понял, о чем я попрошу его. Только понимал ли он, как мне было страшно? Страшнее, чем он мог представить. Я всегда становилась слабой рядом с ним.

– Твоя энергия – инь, это энергия твоего меча, если ты…

– Я удержу их.

Я почувствовала, как его руки давят мне на плечи.

– Чжу-эр, верь мне.

– Огонь Небес причинит тебе вред.

– Сун Лин нашла способ усмирить его.

– Ты так веришь в нее?

– Ты должна так верить в меня.

– Бай Син!

Я вновь и вновь жалела, что позволила ему догадаться. Я снова и снова говорила себе, что я должна была солгать ему. Все лучше, чем это. Все лучше, чем этот страх.

– Чжу-эр, либо так, либо я вообще не позволю тебе войти сюда снова.

Он читал мои мысли. Даже мое лицо не хотело лгать ему.

– Чжу-эр.

Тогда я сдалась. Я беспомощно кивнула.

С того дня я начала передавать ему техники Ворона, но каждый раз, когда он выпивал настой с Огнем Небес, я чувствовала, как мое сердце холодеет.

С того дня мне начала сниться его смерть. Я вскрикивала и резко садилась.

Еще было темно, еще не приходил рассвет, Бай Син спал рядом. Я наклонялась к нему и чувствовала его спокойное дыхание. Всего лишь сон. Я повторяла про себя это снова и снова, пока мои губы осторожно касались его лба.

«Кто сказал, что я позволю тебе умереть раньше меня? Ты не умрешь, и я не буду тебя прощать. Никто из нас не умрет».

«Ты и правда вернулась не ко мне».

Я вглядывалась в его лицо и чувствовала, что мои пальцы немеют. Я и правда вернулась не к нему. Было бы куда проще, если бы он не ждал меня, если бы он не любил меня. Если бы мое сердце не срывалось от мысли, что я опять причиняю ему боль. Я боялась того, что он был готов простить мне даже ложь, но не смерть.

Бай Син, не надо. Не надо любить меня так. Лучше вообще не любить меня.

Бай Син, У Минчжу так глупа.

«Твоя жизнь – моя».

– Хватит, – не открывая глаз, он притягивал меня к себе, пряча мое лицо в своих объятьях. – Больше не думай.

Я уверяла себя, что он не мог прочитать моих мыслей. Но почему-то он всегда угадывал, будто почувствовал мой страх.

– Мне снилось, что я отравила тебя ядом Шэ Яо, – шептала я.

Он не отвечал, только крепче прижимал меня к себе, будто его объятья могли разогнать удушающий шепот сна.

– Я отравила тебя, и ты знал, что это яд, но все равно выпил.

– Здесь только вы, госпожа Бай, добровольно пьете яд.

Время утекало, а я незаметно позволяла себе утонуть в его тепле. Я тонула в его голосе, зовущем меня по имени, в его глазах, успокаивающих меня одним взглядом, в его бесшумных шагах, в его руках, которые так крепко обнимали меня во сне, что я никогда не могла выбраться из них,