Бессмертный двор - Павел Сергеевич Иевлев
— Что-то для великанов тут потолки низковаты, — засомневалась Марва.
— Город был на поверхности, от него остались только фундаменты. Но великаны строили свои города на руинах перинарских, так что подземелья остались от них.
— Ничего себе! Это всё настолько древнее? Построено до начала времён?
— До Перинарского Казуса, — поправил её дядя. — Но об этом лучше поговорить с Жозефой, она знает о перинарах всё, что можно узнать. Именно со здешних глубин началась её страсть, перинарские подземные махины с детства захватили её воображение.
— Моё тоже, — призналась Марва, — а ведь я их даже не видела.
— Некоторые из них до сих пор работают, — сказал дядя, — но даже Жозефа не смогла с точностью сказать, что именно они делают.
— Теперь я просто обязана на них посмотреть!
— Может быть, позже. Всё, мы приехали.
Лифтовая платформа остановилась с заметным рывком, хрустнув и зашипев. Шагнув с неё на каменный пол, девушка огляделась — в обе стороны уходят коридоры, вымощенные резным камнем, по ним тянутся медные трубы, горят редкие магические светильники, внушительно выглядят закрытые металлические двери. Жарко, местами из соединений прорываются тонкие струйки пара, Марва даже сняла рубашку, оставшись в лёгком топе.
— Тут интересно! — сказала она, осторожно потрогав трубу и тут же отдёрнув палец. — Горячая!
— Тёплой почве Дулаан-Заха и свечению Края над ним мы обязаны именно древней перинарской махине в недрах.
— Она настолько большая?
— Никто не знает, насколько, мы видим лишь фрагмент, доступный из этого подземелья, остальные ходы обвалились в момент Казуса. Судя по всему, её размер сравним с самим Жендриком.
— Что же она делала?
— Кто знает? Перинары исчезли, спросить не у кого… О, вот и она.
* * *
Марва впервые видит настолько юную драу. Выглядит её ровесницей или даже младше. Тёмная кожа, белые волосы заплетены в длинную косу, пронзительный взгляд больших серых глаз, уголки рта опущены вниз, поношенная и не очень чистая одежда.
— Здравствуй, Минтара. Сегодня твоё дежурство?
— Да, отец, остальные не в форме, тяжёлый день. Кто это с тобой?
— Твоя двоюродная сестра, Марвелотта. Мы привезли вам еду и лекарство.
— Вам придётся помочь, — попросила девочка. — Сегодня нас особенно мало.
— Конечно, — кивнул Дарклин.
— Я приведу остальных, сгрузите пока с платформы, ладно? — девочка ушла в темноту плохо освещённого коридора, а Марва с дядей взялись за мешки. К счастью, те небольшие и нетяжёлые.
— Так у вас есть дети?
— Нет, — ответил мрачно драу.
— А как же эта?..
— Минтара? Увы.
— Не поняла, — озадачилась Марва. — А с кем же мы только что разговаривали?
— С ювенильной нимфой. К сожалению, Минтаре не суждено перейти в стадию имаго, поэтому она не может называться моей дочерью.
— Как так? Ведь вы её отец? Или нет?
— Она, как и множество других, рождена от меня и моей соули, жизненной спутницы. Но нам не повезло — почти никто из нашего потомства не вышел даже из стадии зоеа, личинок. Минтара исключение, нимфы хотя бы не умирают без имени.
— Умирают? — девушка растерянно опустила мешок на каменные плиты пола. — Но она же не старше меня!
— Минтара не повзрослеет и не поднимется наверх. Она умрёт здесь и умрёт такой. Один из ста зоеа становится нимфой, одна из ста нимф имеет шанс пройти метаморфоз в драу. Остальные так и остаются на нижнем ярусе.
— Но это жестоко! Почему вы не выпускаете их наверх?
— Потому что там они быстро умрут, а здесь, возле перинарской махины, протянут подольше. Если личинка в десять лет не проходит первый морфоз в нимфу, её привозят сюда. Если нимфа не становится имаго к двадцати, её тоже привозят сюда. Каких-то сто-двести лет назад на них даже не тратили еду, просто выбрасывали в коридор с платформы и оставляли. Тут растут съедобные грибы, водится… всякое. Ловкие и небрезгливые могли протянуть довольно долго. Когда ондоры окончательно потеряли интерес к Жендрику, и мы сумели наладить контакты с приграничными фермами, проблема продовольствия перестала быть такой острой, и мамуля добилась смягчения. В общем радуйся, что твоя мать пошла в отца и оказалась в латифундии, а не здесь. У полукровок бывает и так, и так.
— Но почему у вас всё так странно? — Марвелотта перекинула последний мешок с платформы в коридор и вытерла пот со лба. — Уф, ну и жара… Ведь у талхаров и ондоров рождаются обычные дети!
— Так было не всегда. До Войны Великанов тёмные не слишком отличались от остальных эльфов. Но когда драу загнали в подземелья, мы изменились. Жозефа считает, что это из-за перинарской махины. У неё сильный магофон, настолько, что Край над ней светится. Сейчас он слабее, чем был в древности, когда по Жендрику бродили гигантские твари и жили великаны, но для нас пока мало что изменилось. Смотри, Минтара возвращается.
Мрачная девочка с белой косой привела с собой ещё пару таких же унылых худых подростков. Они прикатили металлическую тележку, но, когда загрузили мешки, стронуть её с места удалось только совместными усилиями. Разболтанные бронзовые колёсики вихляются на осях, застревают на стыках каменных плит и, если бы не наклон коридора, помогающий движению, груз пришлось бы возить в несколько заходов.
В полутёмном каменном зале сидят, лежат и бродят без видимого смысла беловолосые темнокожие дети в лохмотьях. Некоторые листают растрёпанные старые книги, другие играют в какую-то игру с кубиками, но большинство просто ничего не делает. Тут очень жарко, но Марве кажется, что они всё равно кутаются в свою скудную одежду, словно даже такого тепла недостаточно. Вдоль самой горячей стены стоят деревянные полки, на них ящики с землёй, откуда причудливыми колониями лезут белёсые, неприятного вида грибы. Пахнет нагретым камнем, сыростью, грибницей и немытыми телами.
— Подходите за лекарством! — громко объявила Минтара. — Давайте, давайте, это обязательно!
— Горькое!
