Темноводье - Василий Кленин
— Учти, они лоча уже десять лет не видали. Но могут помнить. Я думаю, если мы всей силой подойдем — с нами спорить не станут. А еще скорее — к нам присоединятся.
Казаки выступили с самого утра, пока чохарцы только-только готовили лошадей. Стрелки-дауры показали нужную протоку, и по ней на веслах дощаник, действительно, летел почти как по стоячей воде. Слева мимо Саньки проплывали обширные заливные острова, справа — пустое правобережье: равнинное и малолесное. Вдали он даже рассмотрел селение — явно пустое.
— Эх, какая земля, — вздохнул он. — Мезенец бы удавился от жадности.
Глава 52
К Молдыкидичу казаки пришли первыми. Это и впрямь была крепость с деревянной стеной. Вокруг которой раскинулись поля, домики и полуземлянки. Городок гудел встревоженным ульем, пока дощаник стоял на якоре в нескольких перестрелах. Какие-то всадники скакали туда-сюда.
— За помощью скачут, — многозначительно вздел бровь Тютя.
— Ничо, мы тоже тут не в одиночку, — улыбнулся Дурной. Хотя, брать крепость без даже маленькой пушечки не хотелось.
Галинга дошел только на следующее утро. И сразу всё разрулил. Низенький и от того сильно круглый Бараган признал справедливость претензий главы рода Чохар и, действительно, решил присоединиться к походу, выделив 30 всадников. Соседи, спешно сбежавшиеся на помощь Молдыкидичу, тоже выставили воинов: кто десяток, кто два.
В итоге у Галинги образовался уже добротный эскадрон копий-сабель в 170. Вместе с казаками выходило уже две сотни! Можно начинать войну.
Двинувшись на Селемджу, ватажники почти сразу попали в новую страну. Вокруг виднелись почти настоящие горы, густо поросшие уже не простым лесом — это была настоящая тайга. Даже удивительно, что здесь селился род, разводящий коней, коров и овец, а не гуляющий с олешками по таежным тропам. Однако, всё обстояло именно так. Первую стоянку казаки заприметили издалека. Быстро отгребли назад, поскольку не были уверены, что это враг. Дурной передал разведданные отставшей кавалерии, и жаждущий крови Галинга пустил отряд рысью, оставив заводных в тылу. Казаки снова погребли вперед. И на этот раз к схватке не успели сами.
Да и не было толком боя. На стоянке обитала малая группа дуланцев: человек 50–60 с десятком оружных мужчин. Несколько легких разборных жилищ, небольшие огородики, отара овец да немного коней. Мужчин перебили, прочих повязали.
Но на этом «воинская» удача кончилась. Дальше берег Селемджи был пуст. Дуланцы убегали сами и уводили свой скот. У реки здесь было два больших притока: северный и южный. Галинга с прочими князьями погадал на «кофейной гуще» и выбрал южный вариант. Казаки задумались: лезть широкобортым дощаником в узенькую речушку не хотелось. В итоге решили оставить его на Селемдже с пятью бойцами.
— Поставьте посреди реки на якорном камне и ждите нас, — велел Дурной… и понял, что пешие казаки не угонятся за эскадроном Галинги. Пришлось уговаривать дауров дать им заводных коней… После чего последние стали смотреть на союзников, как на бедных сирот. Но даже верхом русский отряд отставал. Особенно, после того, как люди Галинги напали на некий след и рванули, как стая волков, вкусившая крови.
— Да вашу ж мать! — рычал Дурной, нахлестывая свою лошадку и, при этом, стараясь не растерять пищаль, пальму и несколько сумок, что свисали с него со всех сторон. Гонка казалась ему крайне неосторожной. Понятно, что род Дулан мог даже не пытаться на равных противостоять такой коалиции… Но теперь нападать на маленькие группы не получится. Враг уже предупрежден, он прячется на своей земле… И стоило проявить осторожность. Но дауры мчались вперед пленять трусов, дуванить их имущество…
Казаки потеряли преследователей из виду, скакали уже по следам, когда вдали, вверх по речушке послышался явно необычный шум.
— Сеча, — уверенно определил Старик. — Влипли, ироды!
— Наддай, браты! — рявкнул Тютя, нахлёстывая чужую кобылку.
— Ну, ты-то хоть не отрывайся! — тяжело дыша, крикнул ему в спину Дурной.
Драку они увидели издали. Широкую долину дугой опоясал скальный карниз, покрытый ельником. Под ним в куче-мале смешались два конных отряда. Счесть их было крайне трудно, но Санька сказал бы, что всадников не больше трехсот. То есть, дуланцев меньше. Но дело в том, что на скале, среди елок стояли десятки лучников, которые прицельно выбивали дауров одного за другим.
— Вперед! — заорал Дурной, указывая пищалью направление.
Быстро доскакав до края схватки, казаки начали спешиваться.
— Те, кто без пищалей, принимайте коней! — командовал Дурной, пытаясь вспомнить драгунскую тактику. — Остальные заряжай!
Он повернулся к Тимофею.
— Дострельнем до елок, Старик?
— Еще б чуток подойти.
— В линию! — надсаживаясь, продолжил орать Известь. — Десять шагов вперед! Разбирайте цели на скале.
По счастью, пока никто из участников битвы не обращал внимания на 15 стрелков. Хотя, лучники сверху вполне могли бы уже расстреливать и казаков.
Выстроившись на огневом рубеже, ватажники подняли пищали и откинули полки.
— Пали!
Грохнуло так, что вся битва на миг замерла. Казаков заволокло дымом, а со скалы посыпались побитые и раненые дуланцы. Далеко не все, но разор был такой учинён, что живые попадали в кусты.
— Заряжай! — крикнул Дурной и выбежал вперед, к самому краю конной сечи. — Галинга! Галинга! Отводи всех в сторону! К реке! К реке!
Старый князь своего недозятя увидел, только вот слов не разобрал. К сожалению, не только он увидел.
— Ты! — заорал гневно всадник с уродливым шрамом на лице.
Весельчак Джагда. Нетерпеливый жених, решивший умыкнуть невесту. С какой другой бы такой финт мог и сойти… Но не с дочерью князя Галинги, который два года не знал, жива ли его кровиночка, оказавшаяся в плену у злого Хабары. В итоге, из-за шустрого лоча Дурного Джагда лишился всех своих товарищей, почти украденной невесты, а сейчас лишался всего своего рода. Взамен же получил лишь уродливый шрам.
— Сдохни, лоча! — поднял саблю Джагда и пустил коня в галоп.
Дурной так старался докричаться до Галинги, что увидел опасность слишком поздно. Пальма на петле за спиной, в руке — разряженная пищаль. Блин! Позади казаки спешно перезаряжают оружие… но они не успеют! Явно не успеют!
Известь вскинул оружие над головой, надеясь отбить сабельный удар. Но Джагда пустил коня на лоча грудью. Даже мохнатая «собака» — это тяжелая махина, которая сметет человечка походя. Санька заметался, думая, куда бежать. Не под саблю же… В этот миг тяжелая стрела впилась в правую ключицу дуланского княжича. Джагда вскрикнул, накренился в
