Темноводье - Василий Кленин
— И? — терялся Якунька.
— Оснуешь здесь свое дело, Яков! Ткацкую мастерскую. Займешь пустую деревеньку, мимо которой мы проплывали. Отбери десяток парней из своих — и заселяйтесь! Дуланцы поселятся неподалеку, возьмешь себе аманатов, чтобы не разбежались — и пусть пасут овец. И для тебя шерсть стригут.
— Вона что! — протянул Якунька.
— Ты пойми: ткани — единственный и главный дефицит в этой стране! Вот чем богдойцы и берут. Конечно, их шелка мы делать не сможем, но шерсть и, возможно, лен — вполне. Зато наша ткань дешевле будет — ее ведь не надо за тридевять земель везти. Понимаешь? У тебя все ресурсы — земля, шерсть, сельцо под мастерскую. Только станки сделать надо — сможешь?
— Наверное… А руки рабочие где взять? — усомнился ткач.
— Я об этом тоже подумал. Смотри: наберешь аманатов. Девок молодых, детей постарше. Только смотри: заботливо с ними обращайся! И будешь их обучать отдельным… работам. Чтобы только и умели: один шерсть чесать или очищать ее, другой — нить прясть, третий — станок снаряжать. Понял?
Идею разделения труда на отдельные операции Якунька ухватил легко.
— Ну, вот: получается у аманата — оставляй. Не выходит — отсылай к своим и бери другого. Так и сформируешь бригаду…
— Кого?
— Работников подберешь. Корми их, дай такую жизнь, чтобы сами от тебя уходить не хотели. Главное, чтобы работали за совесть! Когда соберешь станки — у тебя уже запас шерсти появится. А ежели расторгуешься — то можно будет и у соседей шерсть скупать. У тех же чохарцев. Глядишь, и до льна дойдем.
Глаза у Якуньки (который поначалу был полон сомнений) начали разгораться.
— А ты чего хочешь?
— Хочу, чтобы у тебя всё получилось. Понимаешь, надо, чтобы на Амуре мы тканями торговать начали. Не в убыток, но и недорого. Тогда местные сами от богдойцев отвернутся. А мы на этой земле сильнее утвердимся.
— Велики твои замыслы. И все-таки странно. Ты же мне отдаешь девять десятых всей добычи!
— Э, нет, брат! Не отдаю. Есть у нас круг казачий. И всё это не твое будет, а нашего общего круга. Пользуйся. Выгоду получишь — твоя будет выгода и твоих людей. Но не дуланцы и не скот. А как меха за ткани получать начнешь — одну десятую для ясака отдашь. А еще одну десятую — для нашего круга. И смотри, не утаивай! Не по-товарищески то.
— Что-то больно жирно две десятых, — насупился Якунька.
— Это как посмотреть. Сейчас ты стоишь тут в портах да рубахе. А через несколько дней у тебя будет отара овец, десятки работников, сельцо пустое и земли без счета. Так вроде и не жирно?
Якунька рассмеялся.
— Уел! — хлопнул он Дурнова по плечу.
— Главное, с местными дружи. С Бараганом этим из Молдыкидича. И с Галингой, конечно. Старик прикроет, если что.
Когда пленники с овцами добрались до места, Дурной толканул перед ними речь.
— Теперь вы принадлежите лоча! Знаете, что вас ждет? — судя по лицам дуланцев, страшные сказки до них дошли; и ждали они самого ужасного. — Так вот! Я дарю вам жизнь. А еще я дарю вам этих овец. И эту землю — от реки и на два перехода на восток — до самых гор. Живите здесь под нашей властью. Пасите овец. Ваша обязанность — растить стадо.
Он вывел вперед Якуньку.
— Вот ваш господин. Он и другие лоча станут жить вон в том селении. Часть из вас станут у него аманатами, чтобы остальные честно исполняли свои обязанности. Помните главное: вы должныотдавать господину всю шерсть и десятую часть мяса с каждой убитой овцы. Всё, что вы добудете охотой и лесными промыслами — остается вам.
Дурной оглядел пленников.
— Всё ли вы поняли?
Глава 54
Дощаник сам собою катил вниз по реке. Ветра почти не было, и парус висел усталой тряпкой, но Санька людей за весла не сажал — и так скоро до дому дойдут! Да и людей в лодке мало осталось: Якунька сразу забрал шестерых основывать новое дело в землях Говол или Гогулей, как говорили казаки. Тютя с парой товарищей гнал берегом коней и волов.
Победителей встретили с радостью: добычу разгружали почти два часа. Теперь в боевом смысле все сорок бойцов были неплохо вооружены, не хватало лишь защитной снаряги. И почти не осталось пищальных «расходников». Последнее — прям беда. Но ничего, к поискам пороха и свинца подключился Галинга. Он был в восторге от участия в битве «трех чохарских мушкетеров», собирался обучить еще больше воинов и тоже нуждался в «зелье». Авось, найдутся у него свои каналы. Дурной подсказал, что у никанских (китайских, то есть) людишек этого добра хватает.
Тайный совет в Молдыкидиче ему хорошо запомнился. Вернее, это был пир во «дворце» толстого князя Барагана, но беглец из будущего превратил его в совет. С первого же тоста «за дружбу».
— Я знаю, что мой народ познакомился с вашим не очень хорошо. Вы увидели его ратную руку — сильную и жестокую. Но я предлагаю вам другую — руку верной дружбы! Поверьте, мы, русские, можем быть хорошими друзьями…
— Мы видели это, Сашика! — улыбнулся маслянистыми от еды губами Бараган.
— Но я хочу честно вас предупредить: первая рука никуда не исчезла. Пока я здесь, на перекрестке Зеи и Амура сижу, я буду вам помогать и защищать вас… Но воля моя не так велика. Я должен служить приказному Кузнецу, у которого есть большое войско. А он, в свою очередь, служит нашему великому Белому Царю. И Царю нужен мех.
— Вон оно что, — каркнул Галинга. — Я думал, Сашика, ты другой, а у всех лоча одно слово на языке. Ясак.
— Верно, Галинга, — мрачно кивнул Дурной. — У всех лоча это слово на языке. Только другие лоча будут говорить по-иному. Я же предлагаю честное соглашение. Никаких аманатов! Мы договоримся о точных размерах рухляди с каждого рода и не будем брать больше. Конечно, никто не хочет просто так отдавать свое, но это выгодно, князья! Это не только плата за покой и дружбу. Скоро мы начнем ткать здесь ткань и будем честно торговать ею с вами.
Дурной старался продать идею подданства, как мог. В итоге, шесть родов решили, что будут давать по одному сороку соболей. Но после зимней охоты, конечно. Правда, возникли споры: Ежегунов и Турчанов вместе взятых было меньше, чем людей в роде Шелогон.
— Вы вечно твердите, что равные князья мне! — рявкнул Бараган, напоминая скандальную бабу
