Иллюзия бога - Алина Штейн
Ари провела языком по его нижней губе, с силой прихватывая зубами. Дионис тихонько зарычал. Жар будто полоснул ее раскаленным лезвием, и она застонала, запрокидывая голову.
== Весна ==
Ари вздрогнула, услышав в полудреме:
– Он сказал, что это Афродита, одна из Двенадцати. Да, если помните, алиби у нее нет… Да, я звоню вам в два часа ночи, а мог бы позвонить и в пять утра, и аккурат во время конца света, и вы бы все равно ответили. Да, это издержки работы на мою скромную персону…
«Дита могла защищать Ареса, скажи Просимну, чтобы проверил и его тоже», – хотела сказать Ари, но глаза слипались, а язык ее уже не слушался.
Тяжелая темнота укутала ее с головой.
Часть 23. О воспоминаниях и лжи
– Мне надо кое-что проверить, – лихорадочно бормотала Ари, пробираясь сквозь чащу. – Я вспомнила что-то важное.
Аид аккуратно прикрыл дверь автомобиля, ступая по влажной земле так, будто та могла разверзнуться под ногами. Интересно, как скоро колючий кустарник оставит от его пальто одни лохмотья? Поколебавшись, он все-таки пошел за Ари: не хватало еще, чтобы ее разорвала на куски местная живность, лишив его хотя бы призрачного шанса пройти на Сайд.
Ари зашипела, не успев увернуться от ветки, царапнувшей лицо.
– У нас нет времени на твое безумие, – в который раз повторил Аид, уже жалея, что не сел в машину и не уехал. В конце концов, дуракам часто везет. Может, и Ари здесь никто бы не тронул, а он бы к этому моменту нежился в Царстве, наслаждаясь тишиной и приятным полумраком библиотеки. Покормил бы собак. Может, даже увлекся бы хорошей книжкой.
А может, он бы задремал, и к нему бы снова пришла она.
Она наверняка скучает по нему не меньше, чем он по ней. Гермес как-то назвал их бинарными звездами, пойманными в ловушку гравитационного поля друг друга и тускнеющими без противодействия силы одного силе другого…
– Две недели! Две недели я бегала, паниковала, ныла, даже дергала Зевса, которому абсолютно плевать, но я не додумалась проверить лес!
– Возвращайся немедленно. Ты говорила, что тебе нужно в кампус. Ты устала, ты даже уснула в машине. – Он предпринял последнюю попытку воззвать к ее здравомыслию.
– Другого шанса может не быть, – крикнула Ари, не оборачиваясь. – Я найду его. Мне просто нужно…
– Нужно пропускать свои гениальные идеи не только через рот, но и через мозг. – Аид чертыхнулся, стараясь не споткнуться. – Что ты собралась искать в такой темноте?
Лес, даже обновленный и сияющий после вечернего дождя, был ему не по душе. Каждый дюйм действовал на нервы. Шелест листьев, деревья, наперегонки тянущиеся к темному небу. Лес расползался и поглощал, как упрямый захватчик. Казалось, можно услышать звук, с которым неутомимые корни ползут вперед. Спустя еще десять шагов Аид понял, что именно его раздражало: в лесу было слишком много жизни. Персефона бы сейчас сказала, посмеиваясь, что он просто ничего не смыслит в красоте, и он бы согласился: строго говоря, до встречи с ней ему как-то не приходило в голову мыслить о вещах и людях подобными категориями.
Ари резко замерла, запрокинув голову.
– Пожалуйста, – устало прошептала она. Сосредоточенно всмотрелась в затягивающую черноту небес. – Вспомнила легенду о звездах Вега и Альтаир. Говорят, они так крепко полюбили друг друга, что пришлось их разделить великой небесной рекой – Млечным Путем… Тебя там уже тошнит от этих сантиментов?
– Я все равно не слушал.
Такой разбитой Аид не видел ее ни разу, с того самого дня, как она пришла в Царство, чтобы спросить, общался ли он с Дионисом перед его исчезновением.
– «Это единственное место, где я настоящий. Если я когда-нибудь исчезну без следа, значит, я в лесу», – процитировала Ари, прикрыв глаза.
Он понял ее без лишних слов.
– В мире тысячи лесов, почему ты думаешь, что твой ненаглядный говорил именно про этот? – поинтересовался Аид, но она уже ушла далеко вперед.
Холод пронизывал до костей. С каждым вдохом на языке ощущался вкус земли, смолы. Самой ночи. И чего-то нездешнего, но при этом знакомого, будто Аид пытался вспомнить сон. Но в ту секунду он отмахнулся от предчувствия: «Трава – это просто трава, ветер – просто ветер, а чокнутая студентка, которая втянула тебя в какую-то авантюру… Ну, тут все и так понятно».
– Здесь скоро будет небольшая поляна… – Казалось, Ари говорила сама с собой, не обращая внимания на молчание Аида. У нее будто был где-то внутри встроенный компас, она шла уверенно, лишь изредка озиралась по сторонам, чтобы не выколоть глаза очередной веткой, нависшей над тропой.
– Интересно, те красные цветы, которые он собирал, все еще там?
Именно здесь, в чаще, слушая болтовню спутницы, Аид впервые осознал: что-то происходит. «Мир дал трещину», – так ему позже скажет Зевс, потрясенно покачивая головой.
– Понимаешь, я ищу что-то выдающееся…
Аид едва не споткнулся, спугнув ночную птицу, и та вспорхнула с заполошным криком.
– Что-то неординарное…
Он огляделся, охваченный чувством нереальности, иллюзорности происходящего. Лес отступал, размывался, и вот уже Аид смотрит на мрачные луга, лишенные сияния солнца. Внизу, по выжженной земле бродят бледные тени, они вызывают в нем подобие наслаждения, они тихи и пусты, каждый из них – шедевр боли и разрушения. Черные маслянистые воды Стикса[37] обвивают плоть его Царства, как паутина. Ребра костяных арок поднимаются к вечному мраку, клубящемуся над миром.
Его миром.
«Треть мирозданья удел твой», – слышит он, вытягивая жребий. Губы трогает ледяная ухмылка: если хоть в чем-то боги и люди равны, это в беззащитности перед лицом Рока – ведь даже судьба Зевса Громовержца предопределена. Но сегодня судьба-Ананке[38] к нему благосклонна, и эта треть ему по душе больше, чем рокот волн и свет небес.
– Возможно, даже что-то бесячее…
«Замолчи ты уже, наконец», – хотел сказать ей Аид, но забытые мысли снова хлынули в голову.
– Ждешь, что я буду умолять отпустить меня?
Взгляд, остановившийся на нем, – лукавый, самодовольный, но непреклонный.
Аид видел этот взгляд раньше, в этой жизни. Единственный взгляд, который радовал его.
Он отвечает вопросом на вопрос:
– Не утомили тебя еще наши игры, Персефона?
Голос, не принадлежащий человеку: так шепчет мрак, так ощущается тишина в подземельях, так глухо падает на крышку гроба могильная земля.
(Это его голос.)
Голова Аида кружилась. Пришедшие воспоминания заставляли усомниться в рассудке.
– Ты все равно сдашься. Даже камни рассыпаются в прах. Сдайся сейчас, будь моей, и я освобожу
