Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия
Не смогла. Простучала по рельсам, свернула на стрелке и понеслась дальше, огибая чёрный провал по галерее.
Ярко светили фонари, и Молли чётко видела, что в кабине за рычагами никого не было.
Дрезина мчалась себе, и, разбуженное перестуком её колёс, зашевелилось, зашуршало, затрещало, заскрежетало железо, словно и впрямь оживая, вырванное из долгого сна.
Но на сей раз Молли была высоко и готова к неожиданностям; она дождалась, укрывшись на всякий случай за углом, пока зачарованная дрезина не свернула обратно в тоннель, откуда появилась, – и вновь вернулась на галерею.
Руки её слегка подрагивали, когда она направила луч света вниз.
Железо шевелилось. Медленно проворачивались маховики и шкивы, валы и шестерни; что-то вздрагивало под кожухами, поплыли решётчатые фермы, засвистел пар.
Пар засвистел, но откуда ему тут браться?
Локоть-ладонь-пальцы, торопилась Молли. Если верны её предчувствия, то… если это и в самом деле есть что-то навроде извращённой, искажённой, искалеченной пещеры Зверя Земли…
Пальцы-ладонь-локоть, Молли!
Она зачерпнула мрак полной горстью.
Пальцы. Ладонь. Локоть.
Молли потянула темноту на себя. Сильнее. Ещё сильнее. Ещё!..
Рука её оцепенела, словно погрузившись в ледяную воду. Пальцы задрожали от напряжения, мышцы свело судорогой. Она словно пыталась вытянуть из пропасти неподъёмный груз, а всё выше и выше от заледеневшей ладони поднимался могильный холод, высасывая силы, тепло и саму жизнь.
Здесь была магия. Именно здесь, у неё под ногами, она не сомневалась. Дикая магия, неупорядоченная, никому не подчиняющаяся. Бурная, словно горный поток, и столь же убийственная.
Молли тянула и тянула руку на себя, пытаясь освободиться, но её словно сковала незримая ледяная глыба.
«Нет!» – вдруг вспыхнуло в ней. Здесь есть, есть и что-то ещё… кем-то поставленные границы, пределы… так просто не зачерпнёшь, не утащишь…
Живое железо, поистине живое. Нет магов и чародеев в Норд-Йорке, но магия-то есть!.. И она ищет, ищет себе дорогу, порой находя… вот сюда.
Живое железо словно бы собирает её, втягивает в себя, подобно губке, запасает…
Магия разом и внутри её, Молли Блэкуотер, и вовне.
Да, здесь бы посидеть, разобраться как следует вместе с госпожой Старшей…
Мысль казалась совершенно чуждой. Какое тут посидеть, если рука закаменела и не движется?!
Локоть Молли словно прирос к бетонному парапету.
В ней вдруг разом взвихрилась паника, она вдруг испугалась, что вообще никогда не сойдёт с этого места, так тут и останется – навсегда!..
В тоннеле вновь заметались огни. Дрезина возвращалась.
Молли закричала тонко, словно кролик, угодивший в силки. Забилась, задёргалась, потому что дрезина, сверкая огнями, лихо-бодро миновала уже половину расстояния; конечно, она может свернуть обратно в тоннель, откуда появилась, но вдруг не свернёт?
«…Здесь есть сила, здесь есть сила, только почему же её нет во мне и что в меня вцепилось?!» – лихорадочно сменяли друг друга панические мысли.
Но, несмотря на замершую, переставшую повиноваться, угодившую в невидимый капкан правую руку, те самые «пальцы-локоть-ладонь» работали. Скверно, медленно, по капле, но дикая сила переставала быть дикой.
Молли не могла долго предаваться отвлечённым умствованиям. Дрезина миновала последний поворот и теперь мчалась прямо на неё. Слепящие лучи режут глаза, стучат колёса, словно кости в пустом гробу, а темнота по-прежнему держит Молли, не даёт двинуться, отпрыгнуть в сторону…
Дрезина свернёт! Не может не свернуть!..
Молли прижалась к парапету. В конце концов, она худенькая, тонкая, а дрезина же не станет скрести боками по цементу!
В слепящем свете фонарей не разглядеть её габаритов, и Молли, едва не вывернув плечо, неведомо как взгромоздилась животом прямо на узкий бордюр, вытянувшись в струнку.
Дрезина не свернула. Она пронеслась мимо сжавшейся Молли, пронеслась, обдавая паром, едва не задев, – но всё-таки не задев.
И она была пропитана, пронизана магией. Магия словно вплавилась в сталь, слилась с нею.
И Молли, распластавшись на холодном бетоне, ясно увидала сгорбленную фигуру в нелепом цилиндре и пальто, вцепившуюся в рычаги – и охваченную пламенем.
Пламенем, что втягивалось в котёл и цилиндры, в золотники и патрубки. Дрезина явно имела какую-то власть над живым железом внизу, потому что теперь там уже раздавалось множественное скрежетание, словно сотни зубастых пастей грызли неподатливый металл.
Дикая магия.
Дрезина пошла на второй круг. Ныло неестественно вывернутое плечо, руку ниже локтя Молли чувствовать вообще перестала, но…
Но пустота в груди, болезненная, сосучая, перестала быть таковой.
Молли наконец смогла пошевелить пальцами. Локоть хоть и с трудом, но отлепился от цементного парапета.
Пустота внутри неё вобрала в себя самую малость силы. Тянуть её из залитого вокруг сумрака было очень, очень трудно, Молли вслепую нащупывала дорогу, наитием, инстинктивно, и, конечно же, получалось плохо.
Однако цепко ухвативший её за руку мрак ослабил хватку. Живое железо внизу пыхтело, скрипело, скрежетало, шелестело, но добраться до Молли так быстро не могло.
Правая рука сделалась словно полено – не согнёшь, не разогнёшь; Молли прижимала её к себе левой, словно кошку Ди.
Теперь она ясно видела огненного призрака на безумной дрезине. Видела, как паровик перемахнул один провал, другой… он вновь приближался, но теперь Молли была свободна.
По-прежнему баюкая неподвижную, застывшую согнутой руку, она нырнула в тоннель, но дрезина свернула раньше, простучав колесами по стрелкам.
Тяжело дыша, Молли выбралась в главный коридор. Она узнала, что хотела, наверное, больше сейчас разузнать было бы невозможно. Теперь пора возвращаться; братик, наверное, совсем там извёлся…
Глава 3
Обратный путь она проделала без всяких происшествий. Аккуратно закрыла все люки, задвинула все засовы. В жилом коллекторе ей на шею кинулся братец Билли; «мастер Мюррей» и остальные мальчишки ещё не вернулись.
Всё приключение Молли заняло куда меньше времени, чем ей казалось.
Рука медленно отходила. К ней возвращалась чувствительность, но с нею приходила и ноющая, резкая боль. Молли прикусывала губу, чтобы не стонать и не пугать братца, совсем уже освоившегося в подземелье.
Потом шумной толпой явились донельзя довольные Билл Мюррей с остальной командой, вовсю обмениваясь впечатлениями. Билл поманил Молли:
