Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия
Стражник широко распахнул обе створки. За ними открылась унылая серая передняя, правда, весьма обширная. На голых стенах – потемневшие портреты каких-то престарелых леди и джентльменов, надо полагать – попечителей работного дома. Стояла пара деревянных скамей, какой-то комод; из передней вели три двери: в глубь дома, вправо и влево.
– Сейчас позову старшего, – угодливо поклонился надзиратель девочке, стоявшей с крайне недовольным видом и даже не снявшей перчаток. – Позвольте, как вас представить, мисс, э-э-э…
– Мисс Норвич. Мисс Эвелина Норвич, – холодно отозвалась девочка. – Вот моя визитка.
– Да-да-да, – волновался надзиратель. – Сейчас же вручу! Прошу подождать совсем чуть-чуть, мисс Норвич… Простите, никто не ожидал…
Немного погодя из двери, что вела в глубь здания, появился старший надзиратель: с необъятным пузом, рыжими, как у многих в Норд-Йорке, усами и серебристым шевроном на рукаве. Надо сказать, шевроном весьма засаленным.
– Мисс Эвелина!
– Вы получали письмо, мистер Грей? – Холодности тона могли бы позавидовать самые благородные из благородных дам Норд-Йорка. Надзиратель не представился, тем не менее девочка знала его по фамилии.
– Письмо?.. – На усатой физиономии старшего надзирателя отразилась напряжённая работа мысли. – Простите, мисс, а откуда вы меня…
– Наше общество помогает работным домам, разве вы не знали? Разумеется, нам известны все, кто там служит! – раздражённо, как нерадивому слуге, бросила мисс, назвавшаяся Эвелиной Норвич. – Вы – мистер Бенджамин Грей, и вам должно было поступить письмо!
– Письмо?.. – в полном ступоре повторил мистер Бенджамин Грей.
– Ну да, письмо, мистер Грей. – Девочка вскинула подбородок. – Что я, мисс Эвелина Норвич, приду к вам от имени нашего общества, узнать имена наиболее нуждающихся, составить списки… Не могу поверить, что вы забыли!
– Письмо… письмо… – бормотал совершенно, целиком и полностью сбитый с толку мистер Грей. – Питер! Эй, Пит! Письмо… от общества… приходило?
Второй надзиратель, тот самый, что открыл двери гостье, рысцой ускакал за дверь. Торопливо зашелестела бумага.
– Есть, мистер Грей! – донеслось приглушённое. – Браун с утра дежурил, он небось принял и бросил, не расписался, в журнал не внёс…
– То есть у вас ничего не готово, – недовольно подытожила девочка. Гонору и надменности в ней сейчас было столько, что оба немолодых надзирателя, сами не зная почему, так и норовили встать по стойке «смирно».
– Э-э-э… прошу простить, мисс Норвич, но всё-таки визит ваш… Вы крайне юны, пожаловали к нам одна, в этой части города, без сопровождающих…
– Сегодня воскресенье, – нимало не смутилась гостья. – Что может грозить мне здесь, в вашем обществе, мистер Грей?
– О, ничего, конечно же, мисс, ничего! – выпятил грудь старший надзиратель. – Но просто… депутации обычно к нам приходят в куда большем числе…
– Так это «Леди Севера», они к вам и являются-то один раз, на Рождество, – презрительно сказала девочка, опуская вниз маску. Она также сняла круглые очки-консервы, быстро заменив их другими, обычными, но очень большими, с широкой оправой и затемнёнными стёклами, так что никто из надзирателей не смог рассмотреть толком её лица. – А мы теперь будем приходить куда чаще!.. Хотя полноте, что я вам тут втолковываю, если вы даже письмо не прочитали!..
Надзиратели переглянулись.
– Э-э, мисс Норвич, всё-таки ваш визит – большая неожиданность, и мы…
– Вы ведь покажете мне, что тут и как? – невинно осведомилась гостья. – Я ведь не только за списками, я потом в нашем Обществе выступлю, расскажу о жизни малолетних заключённых, а также…
– Гм… простите, мисс… – Старший надзиратель явно колебался. – Всё это так странно… И письмо…
– А что не так с письмом? – сощурилась девочка.
– Всё, всё так! – поспешно сказал мистер Грей.
– Я вижу, вы очень хотите, чтобы глава нашего общества, маркиза Дауншаэр, написала бы формальное отношение вашему непосредственному начальнику, мистеру Семперу, главному смотрителю работных домов Норд-Йорка?
– Хорошо, хорошо, мисс Норвич! – вскинул руки старший надзиратель. – Чего бы вы хотели увидеть?
– О, ничего особенного, – мигом сменив настрой, прощебетала гостья. – Кухню прежде всего, мы надеемся устроить для бедных сирот праздничный обед на Пасху…
– Прошу сюда, – вздохнул мистер Бенджамин Грей.
…Кухня была огромна, с исполинскими плитами, топившимися углём. Здесь не имелось никакой передовой машинерии на пару, возвышались мятые котлы, в которых, наверное, можно было б купаться; стояли громадные сковороды, висели на стенах разделочные доски.
Прямо перед гостьей из одного угла в другой важно прошествовала огромная наглая крыса.
Мисс Норвич истерично взвизгнула, поддёргивая юбки.
– Кыш-ш, проклятая! – Надзиратель по имени Питер запустил в крысу какой-то плошкой. Крыса легко увернулась от неуклюжего снаряда и потрусила себе дальше, презрительно вильнув голым розовым хвостом. – Простите, мисс Норвич…
– Н-ничего, – слабым голосом объявила несчастная мисс, явно готовая упасть в обморок. – Воды… принесите мне воды… и… стул…
– Да, мисс, конечно! Питер! Стул, живо! Сейчас подам воды, мисс Эвелина!
На несколько мгновений мисс Норвич осталась одна.
И этих мгновений ей хватило, чтобы отодвинуть засов на неприметном железном люке в полу. Не похоже было, чтобы люком пользовались, засов и петли покрывала ржавчина.
Появились оба надзирателя, один со стулом, другой со стаканом воды.
Гостья села, являя вид крайне потрясённый и отпивая воду мелкими глотками.
На отпертый засов никто, само собой, не обратил внимания.
– И много у вас тут таких… животных?
– Что вы, мисс, это случайность!.. – мигом выпалил Питер.
По лицу старшего надзирателя было видно, что его, как говорится, терзают смутные сомнения, однако покамест он ничего не предпринимал.
В работном доме было тихо. Ничто не говорило о том, что где-то за стенами – целых две сотни мальчишек. Ни голосов, ни шагов.
Сегодня было воскресенье. У обитателей работного дома – единственный выходной в этом месяце.
Мисс Норвич неспешно пила воду. Надзиратели переглядывались. Наверное, им не слишком-то нравилось выслушивать от неё приказы и претензии.
– Мисс Эвелина…
– Да. Идёмте. – Гостья поднялась.
В пустой кухне гулко раздавались их шаги.
Скрипнул, поворачиваясь, люк. Крышка приподнялась, и худой мальчишка мигом выбрался из горловины, резво отскочил в сторону, прячась за огромной плитой. За ним – ещё один, потом ещё и ещё.
