Ожерелье дракона - Татьяна Андреевна Бердникова
– Шрам останется, – говорил мужчина хрипло, но вполне уверенно, – Эта дрянь могла бы работать получше.
– Ты еще жалуешься?! – Нэйда, всхлипывая теперь от счастья, хотела повиснуть у него на шее, но Хищник уверенным жестом остановил ее.
– Отдай револьвер.
Девушка отстранилась и, недоуменно моргая, протянула ему «Таурус» рукоятью вперед. Мужчина скрупулезно поставил оружие на предохранитель и только после этого сунул в карман испачканного в крови пальто. Потом уперся ладонью в землю и резко встал. Слегка пошатнулся, тряхнул головой и снова кашлянул, сплевывая в сторону.
– Ты, я вижу, не против моего чудесного воскрешения? – взгляд его обратился к Миктлантекутли. Божок тонко улыбнулся и, покачав головой, вытянул к нему руку открытой ладонью вверх.
– Ты сам видишь, Хищник. Ожерелье нельзя оставлять живым. Отдай.
– Может, и отдам, – Арчибальд прищурился, сверля собеседника взглядом и медленно убирая ожерелье в карман пальто, – Если аргументированно объяснишь, зачем оно нужно тебе. А то, знаешь ли, с учетом твоей силы, да если ты ее многократно увеличишь… Быть может, ты хочешь стать единственнымбогом, Мик?
Ребенок склонил голову набок, с нескрываемым интересом вглядываясь в собеседника. На тонких, бескровных губах его застыла усмешка.
– Ты редкий зверь, Хищник, – прозвучал задумчивый голос, – Очень редкий. Пожалуй, мне и в самом деле следовало бы заполучить тебя… что ты намереваешься делать?
Арчи хмыкнул и легко повел правым плечом. В следующую секунду спину его пронзила вспышка боли, и мужчина чуть согнулся, сжимая зубы, чтобы не застонать и почти рефлекторно стискивая ожерелье в кармане. Он-то думал, это дурацкое украшение не только воскрешает, но и исцеляет! Он-то думал, что возвратившись к жизни, будет здоровым! А тут на тебе – кашель, боль в поврежденной спине… Значит, ожерелье не всесильно. На что же тогда оно способно?..
– Ты не ответил мне, – прошипел Молле, изо всех сил сдерживая боль. Миктлантекутли изогнул левую бровь и склонил голову в ту же сторону.
– А я был должен?
– Святотатец… – коснулся слуха мужчины испуганный и, одновременно, почти восхищенный шепот. Быстро глянув в сторону, он увидел потрясенного Ицтли, уже не сидящего, а стоящего и прижимающего руки к груди. Бьянка, видимо, решив, что брат в качестве защитника ее устраивает, выглядывала из-за его плеча.
Нэйда и Джон оставались где-то позади, и их Хищник не видел.
– Хорошо, – Арчибальд отвечал, одновременно просчитывая ситуацию, – Ты не желаешь отвечать мне, значит, можешь не ждать и ответа от меня. Полагаю, зачем тебе все-таки нужно это ожерелье, ты тоже не скажешь?
Мик сузил темные провалы глаз, вглядываясь в святотатца, столь нагло говорящего с ним, с богом.
– А ты не думаешь, что, воскрешая тебя, оно поглотило твою душу?
Мужчина на несколько мгновений умолк, честно пытаясь обнаружить в себе какие-то изменения и таковых не находя. Потом покачал головой.
– Не думаю. Что ж, ладно… Я могу попытаться убить тебя, Мик, – он приподнял подбородок, разглядывая божка свысока, – В моих руках ожерелье, в моих руках пистолет… Думаю, на что-то мои пули сгодятся. Но у меня и в самом деле есть к тебе вопросы, и касаются они… не тебя.
Божок усмехнулся. На лице его появилось выражение мудрого старца, многое знающего и все понимающего.
– Ты хочешь узнать о Владыке морей. Не думал, что чей-то домашний питомец вызовет такой интерес, но что ж… Задавай.
По губам Молле молнией скользнула дьявольская улыбка.
– Благодарю покорно. Ты уже ответил на все, что я хотел знать. Что ж, бог… выбор у тебя невелик – или убраться по-хорошему, или погибнуть от моей пули.
– Я бессмертен, – Миктлантекутли развел руки широко в стороны. Сильный порыв ветра толкнул мужчину в грудь, пытаясь заставить отступить. Он устоял, слегка хмурясь. По всему выходило, что божок перешел в атаку.
– Ты лишил меня питомца, Хищник, – продолжал голос со стороны. Лицо ребенка кривилось и темнело, обретая смутное сходство с черепом.
– Будет справедливо, если ты займешь его место.
Он выбросил руку вперед, слегка поводя ей. Хищник, продолжающий сжимать в кармане ожерелье, вдруг ощутил смутное шевеление и сжал пальцы сильнее.
Ожерелье извивалось, будто живое, пыталось обвить его руку горячей змеей и мужчине приходилось непросто.
Со стороны он, должно быть, выглядел глупо – замерший в одной позе, сунувший руку в карман, с напряженным лицом, – но сейчас не думал об этом. Было не до того. Чертов ошейник извивался, как огромная пиявка, и мужчина небезосновательно начинал опасаться, что дрянь может и впиться в него в поисках крови.
Арчибальд достал пистолет и, почти не сознавая своих действий, рывком выдернул из кармана «пиявку». Та мгновенно обвисла, прекращая шевелиться, становясь вновь не более, чем ошейником дракона, вожделенном для многих ожерельем.
– Оно живое? – Арчи слегка приподнял ожерелье. Нэйда позади издала какой-то странный, не то испуганный, не то изумленный звук. Бьянка переглянулась со своим братом, безмолвно обмениваясь с ним каким-то мнением. Джон промолчал, но Молле буквально кожей ощущал, как разглядывает молодой человек существо в его руке. На прочих фанатиков внимания мужчина не обращал, и мнением их не интересовался.
Божок тонко улыбнулся и снова протянул руку навстречу собеседнику.
– Не заставляй меня гневаться, Хищник. Отдай.
Спину кольнуло болью, и Молле, морщась, переступил с ноги на ногу.
– Почему эта дрянь не вылечила мою спину?
Ребенок пожал худыми обнаженными плечами. Сейчас, на дневном свету, стало очевидно, что он смугл и, должно быть, национально принадлежит к тем же мексиканцам, или к ацтекам. С учетом древности бога последнее казалось более вероятным.
– Ожерелье не лечит и не воскрешает, – последовал очень спокойный ответ, – Ожерелье дает силу бога. А боги бессмертны.
– Но…
– Нет, ты не стал бессмертным, – опередил его вопрос Миктлантекутли, – Как и Ицтли. Вы обрели силу бога на время, возвратились к жизни, но остались людьми… Больше оно не нужно ни тебе, ни ему. Отдай.
Арчибальд прищурился. В словах Владыки мертвых ему почудилась нестыковка.
– А тебе оно зачем? Только что ты утверждал, что бессмертен, поскольку бог… Для чего тебе, богу, сила бога? Или я прав, и ты решил стать единственным в пантеоне?
– Пантеон… – в голосе зазвучала неподдельная грусть, – Ты ничего не знаешь о моем пантеоне, Хищник. Они были моей семьей, но они ушли… Оставили этот мир и меня. Но я не могу последовать за ними. Пока есть мертвые,
