Тьма в объятиях света - Елена Инспирати
– Должно быть, на влюбленного в тебя идиота твой лепет бы и подействовал, но, – он приблизился ко мне, схватил за запястье и опустил руку, опять пряча свое лицо за мраком, – это все в прошлом.
– Ты так старательно пытаешься меня в этом убедить. Но я не верю. Ты любишь меня. И я люблю тебя.
Нужно было добавить отчаяния, сладкой драмы, чтобы выпятить мое якобы разбитое сердце.
– У меня нет времени на то, чтобы переубеждать тебя. Ты всегда была слегка двинута на романтике.
– Не то что ты. Ты же такой холодный, черствый. – Я подняла руку и продемонстрировала подаренный им браслет. – Сердечко это что?
– Оно ничего не значит. Когда срок будет подходить, ты уйдешь в темный мир. Успей попрощаться со всеми.
Последние его слова холодом обдали мои горящие щеки. Брайен направился к окну, но я поймала его за руку и насильно сплела наши пальцы. Он не протестовал, как будто даже сжал крепче ладонь.
– Ты же не всерьез? Ты же притворяешься, да? Наш план еще в силе, у нас все под контролем, и мы вместе?
Я спрашивала очень тихо, сломленным, хриплым голосом, надеясь, что звучала естественно. Брайен должен был продолжать оставаться козлом, бросающим меня на произвол судьбы, и я надеялась, что мои слезы не причинили ему боль.
– Я вроде четко и внятно изъясняюсь.
– Прошу тебя, скажи, что это неправда. Все, что сейчас происходило… Скажи, что это отсрочка. Скажи, Брайен!
Но он молчал. Оставил меня с голыми фактами, выдернув из руки надежду. Вдруг я ошиблась, вдруг вообразила все, а на самом деле Брайен поджег тот листок, на котором я так старательно выводила план моих действий?
План выживания.
Я упала коленями на пол и впилась пальцами в ворс ковра. Я запуталась. Черт возьми! Так сильно запуталась, что голова загудела, челюсть сжалась и зубы заскрежетали. Меня бесило, злило происходящее.
Когда раздался звук открывающегося окна, я крикнула вслед уходящему Брайену:
– Лучше бы ты и не приходил!
Свет загорелся, и Дэйв оказался рядом, притянув к себе в объятия, убаюкивающие и нежные, но, к сожалению, совершенно не те.
Я просто хотела оказаться в руках Брайена. Несмотря на все, что он сейчас наговорил, я хотела быть рядом, быть той, которая может ему помочь. Но он либо категорически против моего вмешательства, либо уже поздно пытаться исправить то, что его настигло.
– Об этом состоянии ты говорила? – тихо спросил Дэйв. – Он смотрел на свет.
– Сейчас все иначе. Он словно не в себе, но его разум стал яснее. И если раньше мое присутствие могло помочь ему, то сейчас я как будто вообще ничего не значу. Понимаешь?
– Ты ошибаешься. – Дэйв отстранил меня от себя и постарался вытереть с лица слезы. – Он бы не проиграл.
– Мы не знаем, на что способен Правитель.
– Зато мы все знаем, на что способен Брайен. Слушай, он же держал меня, даже не прикладывая усилий. Я понимал, что у меня есть шанс вырваться, но не делал этого. Я позволил разыграть спектакль до конца.
Лицо Дэйва было совершенно умиротворенное, он точно не врал мне, чтобы успокоить.
– Погоди, ты уверен в этом?
– Нет, но все же.
– Я тоже подыгрывала ему. Не хочу верить, что все кончено. И ты подтвердил мои догадки.
Мы все еще не знали, какие истинные цели преследовал Брайен, навестив меня. И не знали, что творилось с ним в темном мире. Но успокаивало то, что он был хотя бы относительно цел.
Записка, которую я положила в карман Брайена, пока он говорил очередные слова о своей «нелюбви», внушала пусть и крошечный, но оптимизм.
– Все у нее отлично, – сказал Брайен, вальяжно устраиваясь в кресле напротив Правителя. – Беременность протекает благополучно.
Мужчина, до этого возившийся с бумагами, отложил все дела в сторону и скептически посмотрел на преемника.
– Серьезно. И никакая слежка за мной не нужна была.
Брайен положил крошечный прослушивающий аппарат, который все это время был прикреплен за ухом, на стол, но лицо Правителя продолжило выражать недоверие.
– Я все слышал, Брайен. Ваши пререкания доставили даже некое удовольствие.
– Наши пререкания доставили мне головную боль.
– Я доволен.
– Что? – Брайен, все это время сидевший с закрытыми глазами, с прищуром посмотрел на Правителя. Даже пульсация в висках, назойливая и ритмичная, угасла.
– Ты показал, что тебе можно доверять. Теперь я вижу, что ты на моей стороне.
– Тогда…
– Да, больше можешь не ходить на те процедуры.
Внутри Брайена все перевернулось, и страх перед очередными пытками улетучился. Даже дышать стало чуточку легче первый раз за все эти месяцы. Но он скрыл внутреннее облегчение, не показав каких-либо эмоций.
Добиться того, чтобы Правитель доверял ему, чтобы верил, что чувство ненависти стало роднее любви к той, которую он довел до слез, было невероятно сложно. То, как каждую ночь его ломали, гоняли, как животное, пока он не терял сознание, больше не могло продолжаться. Его изводили, пытались внушить правильность позиции темного мира и избавить от любви, которая все же мешала обрести стабильное величие.
Брайен не был типичным темным. Врачам приходилось придумывать все новые, более изощренные способы воздействия, чтобы лепить то, что нужно Правителю.
И папка, которую Правитель каждый раз с наслаждением открывал, как раз подтверждала то, что методы действовали.
Жестоко? Да. Зато Брайен становился все покладистее и все больше похожим на того, кто сейчас с улыбкой читал последнее заключение от экспертов.
– Ты теперь еще более устойчив к свету, твои физические способности поражают.
Плевать. Глаза Брайена откровенно кричали, что ему на это все плевать. Он лишь хотел, чтобы ему перестали плавить мозг каждый день.
– Список дел, которые ты выполнил по моему приказу, стремительно растет.
Как и количество крови, в которой были испачканы руки.
– И, наконец, ты дал понять светлой, что все в прошлом.
Хлопок папки, как жирная точка.
– Ты заслуживаешь отдыха, так что ступай.
Брайен резко встал, не контролируя толком тело, выполняющее приказ. Он просто знал, что ему надо к себе, в комнату, где он все это время жил.
– Стой.
Он послушался беспрекословно.
– Что-то еще?
– Ты же понимаешь, что будет с ней, когда она родит?
Вопрос этот ударил его прямо в спину, кажется, даже пронзил насквозь. Те обещания, что она и ребенок не пострадают, давно были забыты. Сейчас Правитель настаивал на совершенно другом исходе.
– Меня
