Знак Единорога. Рука Оберона - Роджер Желязны

– Это не имеет значения, – сказал я. – Я совсем не уверен в ценности таких указаний.

– Тогда почему… Ох.

Я рассматривал Виалу с возрастающим интересом. Лицо ее оставалось бесстрастным, но правая рука нервно шевелилась, поглаживая и пощипывая обивку дивана. Потом, словно спохватившись, Виала оставила диван в покое. Она, очевидно, ответила на собственный вопрос – и явно желала бы, чтобы это произошло без свидетелей.

– Ну да, – промолвил я, – я всех обманул. Ты знаешь, что я ранен.

Она кивнула.

– Я не сержусь на Рэндома за то, что он рассказал тебе, – сказал я. – Его суждения всегда были проницательны и направлены во благо. Не вижу причин не полагаться на них. Но я обязан знать, что он тебе рассказал: как для твоей безопасности, так и для моего спокойствия. Ибо есть вопросы, о которых у меня есть кое-какие подозрения, но я их еще не озвучивал.

– Я понимаю. Трудно оценить отсутствующее – то, чего он не упоминал, – но видишь ли, Рэндом от меня почти ничего не скрывает. Я знаю твою историю и истории почти всех членов семьи. Он держит меня в курсе событий, включая подозрения и догадки.

– Спасибо, – сказал я, прихлебывая вино, – теперь, раз ты в курсе, говорить будет куда легче. Так что я расскажу тебе все, что случилось с завтрака и до нынешнего момента…

Так я и сделал.

Во время рассказа Виала порой улыбалась, но не прерывала меня. А когда я закончил, спросила:

– Ты решил, что упоминание о Мартине расстроит меня?

– Мне казалось, что да, – признался я.

– Нет, – сказала она. – Видишь ли, я знала Мартина в Ребме, когда он был малышом. Я была там, пока он рос. Тогда он мне нравился. И даже не будь Мартин сыном Рэндома, он все равно оставался бы дорог мне. Я могу лишь радоваться заботе Рэндома – и надеюсь, что она окажется своевременной и пойдет на пользу им обоим.

Я покачал головой.

– Такие люди, как ты, встречаются нечасто, – проговорил я. – Рад, что в конце концов мне повезло.

Она рассмеялась, затем промолвила:

– Ты ведь долгое время был лишен зрения.

– Да.

– От такого человек либо исполняется горечи, либо находит великое утешение в том, что имеет.

Мне не нужно было вспоминать, что я чувствовал в те дни, чтобы точно сказать: мой случай как раз первый, даже исключив нелегкие обстоятельства моего ослепления. Очень жаль, но таков уж я. И правда, жаль.

– Верно, – сказал я. – Ты – счастливица.

– Это ведь всего лишь состояние сознания – как раз то, что может по-настоящему оценить Повелитель Теней.

Виала поднялась.

– Мне всегда была любопытна твоя внешность, – проговорила она. – Рэндом, конечно, описывал тебя, но это же не то… Можно?..

– Конечно!

Она приблизилась вплотную и коснулась кончиками пальцев моего лица, нежными прикосновениями исследуя его.

– Да, – подвела она итог, – в основном ты такой, каким я тебя и представляла. И я чувствую в тебе напряжение. Оно с тобой с очень давних пор, не так ли?

– В той или иной форме, полагаю, с тех пор, как я вернулся в Амбер.

– Интересно, был ли ты счастливее до того, как вернул память?

– Это один из тех риторических вопросов, – сказал я. – Не восстанови я свою память, я вполне мог бы уже быть покойником. Но даже если отставить это в сторону – в те дни уже было то, что каждый день побуждало меня действовать, беспокоило меня. Я постоянно искал способ выяснить, кто я такой на самом деле.

– Но был ли ты тогда счастливее, чем теперь? Или нет?

– Ни то ни другое, – ответил я. – Счастье – вопрос равновесия, или, как ты заметила, состояние сознания. Но даже если бы это было не так, я никогда не смог бы вернуться к той, прошлой жизни – не теперь, когда я знаю, кто я, когда я обрел Амбер.

– Почему нет?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Хочу понять тебя, – пояснила она. – С тех пор, как я впервые услышала о тебе – еще в Ребме, и задолго до того, как Рэндом начал мне многое рассказывать, – меня интересовало, что же тобой движет. Сейчас у меня есть возможность – не право, конечно, просто возможность, – и я решила, что можно попробовать просто спросить, вне всякой субординации и моего статуса.

Я расплылся в полуулыбке.

– Откровенность, значит… Ну посмотрим, смогу ли столь же откровенным быть я. Сперва мною двигала ненависть – ненависть к моему брату Эрику – и желание заполучить трон. Спроси ты меня, которое из этих чувств сильнее, когда я только вернулся, и я бы ответил, что все это ради престола. Теперь же… теперь мне пришлось бы признать, что все наоборот. До сих пор я, пожалуй, и не осознавал этого, но так и есть. Однако Эрик мертв, и от всего того, что я чувствовал тогда, ничего не осталось. Престол на месте, однако мое к нему отношение сейчас двоякое. Есть вероятность, что в нынешних обстоятельствах никто из нас не имеет права занимать трон, и даже если устранить все наши семейные противоречия, я бы сейчас на престол не сел. Сначала нужно восстановить стабильность в королевстве и решить изрядное количество вопросов.

– Даже если в итоге ты останешься без трона?

– Даже так.

– Тогда я начинаю понимать.

– Что? Что тут понимать?

– Лорд Корвин, мое знание философских основ ваших умений достаточно ограничено, но я так понимаю, вы способны найти в Тени все, что сами пожелаете. Долгое время это смущало меня, и я так полностью и не поняла объяснений Рэндома. Ведь любой из вас, пожелай он, мог бы прогуляться в Тени и найти себе другой Амбер – во всех отношениях похожий на этот, кроме одного: там правишь ты или наслаждаешься любым иным статусом, какой сам предпочтешь для себя?

– Да, мы можем находить такие места, – проговорил я.

– Так почему не сделать так, чтобы положить конец раздорам?

– Потому что можно найти место, которое будет казаться таким же, но и все. Все мы – часть Амбера, равно как и он – часть нас. Любая тень Амбера должна быть населена тенями нас самих, чтобы быть годной хоть на что-нибудь. Можно даже исключить собственную тень, если хочешь переехать в готовое к твоему существованию королевство. Однако обитатели Тени не будут точно такими же, как здешний народ. Тень никогда не бывает точным подобием того, что