Ковен отверженных - Айви Эшер
Он усмехается и, вытянув руку, гладит меня по щеке.
– Я начинаю понимать, что, быть может, это место отличается от того, в которое я верил всю свою жизнь. Я надеялся, что, когда выяснится, кто ты и на что ты способна, общество просто примет тебя как свою, но даже если большинство так и поступит, то меньшинство, которое не смирится с твоим существованием или намерено использовать тебя в своих целях, как этого хочет Адриэль или, быть может, старейшины, всегда будет представлять для нас угрозу. Нам постоянно придется оглядываться.
Признание Сабина тяжело слышать. Еще хуже становится от того, что каждый произнесенный слог пропитан гнетущей правдой. Он советовал не брать на себя вину, которая не принадлежит мне, но что мне делать с той виной, которая действительно моя?
– Сабин, как мне не испытывать за это вины? Я не хочу, чтобы твоя жизнь стала чем-то настолько непонятным, чтобы ты постоянно был в бегах, все время оглядывался через плечо. Не думаешь, что однажды ты начнешь ненавидеть меня за это? Я не желаю красть у тебя все то, чего ты всегда хотел. Меня одной недостаточно, чтобы заполнить те дыры, которые это оставит в твоей душе.
Я знаю, что из всех ребят именно Сабину сложнее всего смириться с этими отношениями и усугубляющим их фактом, что я являюсь Стражем. Его тревожит потеря контроля над ситуацией и то, как быстро я форсирую события. Я уверена, что он здесь по своему собственному желанию и что я небезразлична ему, но я все равно беспокоюсь, что слишком сильно и слишком далеко выталкиваю его из зоны комфорта.
– Винна, твое присутствие в моей жизни не создает никаких дыр. Оно открывает возможности, которых я прежде не замечал. Быть может, теперь моя цель стать паладином сменится целью стать крутым мстительным миротворцем. Может, в вопросе о том, кто решает, что правильно, а что нет, требуется больше баланса. Я не думаю, что кто-либо из нас сможет узнать, как поступить лучше всего, пока мы не столкнемся с конкретной ситуацией лицом к лицу.
– Но как же ваши семьи? Ваши дома? – настаиваю я.
Сабин пожимает плечами.
– Не знаю. Пока я не представляю, как сложить все кусочки вместе. Мы обсуждали это утром, но никто не считает, что мы достигли той самой переломной точки, когда так или иначе становится понятно, что будет дальше.
Я в отчаянии вскидываю руки.
– Вы реально устроили суперсекретное собрание без меня, я так и знала!
Сабин смеется.
– Мы не хотели, чтобы ты чувствовала вину или слишком много на себя взваливала. После ситуации с парнями и рунами мы не захотели добивать тебя гипотетическими рассуждениями о том, чего может и не случиться. У тебя и так предостаточно проблем; мы не хотим добавлять причин для стресса.
Я пробегаю глазами по профилю Сабина, сидящего за рулем и рассказывающего о том, почему они не ввели меня в курс дела. Первая моя реакция – разозлиться, но, когда он упоминает про Нокса и Райкера и случившееся этим утром, я осознаю, что поступала с ними точно так же. Принимала решения, которые, как я считала, будут для них лучше всего, не делилась с ними своими проблемами, перекладывала их вес на свои плечи, не желая их обременять.
– Я понимаю, почему вы так решили, но не хочу, чтобы такое снова повторялось. Я также обещаю, что постараюсь больше не поступать так с вами.
Я беру его за руку, и он охотно поддается. Кладу его руку себе на колени и обвожу линии на ладони, раздумывая над тем, как мне объяснить, что мне нужно.
– Нам приходится иметь дело с кучей всего. Это отстойно. Это нелегко, и существует огромная вероятность, что так будет всегда. Но я поняла, что нам нужно относиться к таким вещам, как к моему Пробуждению. Когда я была одна, мне казалось, что я умираю, что я не смогу вынести эту боль, но когда мы разделили ее, она оказалась посильной для каждого.
Пальцы Сабина обхватывают мои, и он подносит мою ладонь к губам, оставляя мягкий поцелуй на тыльной стороне. Я улыбаюсь тому, как этот жест приоткрывает его романтичную часть, скрывающуюся в теле плохиша.
– Ты права. Прости, что не сказали тебе; я позабочусь о том, чтобы такого больше не повторилось, – говорит он мне, и мое сердце тает.
– Что ж, это было легко. Я думала, мне придется приложить больше усилий, чтобы добиться своего, – признаюсь я.
Сабин смеется и сворачивает на главную улицу Утешения.
– В следующий раз будет пожестче, – подтрунивает он, и я с трудом сдерживаю так и норовящее вырваться шутливое «сказала она».
Должно быть, моя внутренняя борьба очевидна, потому что Сабин смеется еще громче.
– Я сам напросился, да? – спрашивает он, и я заливаюсь смехом.
* * *
Захлопываю дверь «Бронко» и прохожу через парковку к магазину заклинаний «У Гэмулов». Угловой магазинчик с чисто вымытой витриной стоит рядом с другими магазинами, растянувшимися вдоль центральной улицы города. Сабин проводит меня внутрь, и меня сразу окутывает запах гвоздики с легким оттенком чего-то лесного. Запах не слишком резкий, и от него не начинает болеть голова – наоборот, он приятный и успокаивающий. Оглядевшись, замечаю хорошую организованность пространства и кучу полок, заставленных продуктами на продажу. Сабин прав: действительно похоже на магазин средств по уходу за всем.
– Бин! – взвизгивает девчачий голос, и его обладательница набрасывается на Сабина так, что позавидовал бы любой защитник в футболе. Сабин отшатывается, подхватывая девчушку и сопротивляясь инерции.
– Что ты здесь делаешь? А как же школа? – спрашивает он у зеленоглазого сгустка энергии, пытающегося отделить торс Сабина от всего остального путем самого крепкого объятия, которое я когда-либо видела.
– Меня отправили домой, – дуется она, и весь ее восторг испаряется.
– За что? – спрашивает Сабин, и мы с девочкой кривимся от его тона.
– Сестры Элсон постоянно ко мне пристают! Говорят гадости и издеваются. Сегодня я облила одну из них водой, чтобы они отстали, но почему-то получила за это только я!
